class="p1">И где-то вдалеке отозвался другой голос:

— Электропоезд из Корчева прибывает на второй путь.

— Ну вот, я и дома, — громко зевнул Митрандир.

Дома, впрочем, он оказался только минут через пятнадцать.

— Сергей, ты? — крикнула с кухни его жена.

— Я, Кира, я.

— Как съездил?

— Коптев обеими руками «за».

Под спрятанным флагом

— Ситуация, надеюсь, известна всем, — начал Митрандир, открывая общее собрание клуба любителей фантастики «Братство магов».

— Кому неизвестна, могу рассказать, — продолжил он. — Ситуация не просто плохая. Просто плохой она была уже давно, еще в «Иггдрасиле». Вот Галадриэль соврать не даст, — кивнул он в сторону Киры. — Заполучить это помещение нам удалось только после того, как мы зарегистрировали клуб по новой, под другим названием и с другим верховным магом, сиречь по цивильному — президентом. Сначала все было относительно нормально, а потом начались дурацкие проверки. Правда, до поры до времени нас отмазывал Нэрдан из клубного совета — он, если кто не знает, был офицером милиции. Но его убили. Вряд ли, конечно, за это, но убили.

— За что ж Андрюшку-то Матвеева? Ведь он ни в чем не виноват… — дурашливо пропел худой и лохматый парень.

— Торонгиль, не стебайся, — оборвал его Митрандир. — Старший лейтенант Матвеев был мужик правильный. Ты его просто уже не застал. Так вот, после его смерти дурацкие проверки опять возобновились. Искали то притон, то наркотики, то нарушения пожарной безопасности, то еще что-то. Все предложения зайти и посмотреть, что мы тут делаем, наталкивались на «посмотрим». Все это делалось в непозволительном тоне и в том же тоне неделю назад было продолжено. А именно: сюда заявилось трое мужчин, отрекомендовавшихся представителями епархии, и в ультимативной форме потребовали, чтобы мы поискали себе другое помещение. Де, в этом доме будет православный лицей при храме святого Сергия Радонежского — вон он, за окном — а мы тут воскуряем что-то не то и воняем этому лицею в нос. Когда я возразил, что в этом доме уже клуб, а лицей когда еще будет, мне было заявлено, что магия есть бесовское наваждение и с христианскою верою несовместима. Кулаки у добродетельных христиан были внушительные и в меру татуированные.

— Ничего себе! — присвистнул остроносый мужчина лет тридцати восьми с угольно-черными волосами, в которых уже пробивалась седина. — И ты не спустил их с лестницы?

— Нет, Хугин, не спустил. Хотя мог бы и спустить, и искалечить, и что угодно. Они, скорее всего, даже и не подозревали, чему и где я обучен, — хмыкнул Митрандир.

— Ага, — саркастически хохотнула Кира-Галадриэль. — И повод для разгона клуба был бы просто идеальный.

— Во-во-во. А так жаловаться могу я. Тем более, что помещение закреплено за клубом официально, и на этот счет имеются соответствующие документы. Так вот, как выяснилось, нынешнему мэру города Тьмутаракани глубоко плевать на то, что подписывалось при прежнем, а этот дом со всеми помещениями официально же передан храму Сергия Радонежского. И вообще не надо мешать духовному возрождению России.

Митрандир горько усмехнулся.

— Ну, естественно, в епархии мне выдали слово в слово ту же самую фразу, — продолжал он. — Да еще прибавили, что православная вера самая лучшая, а все остальные — неправильные, и последователи их есть синагога Сатаны. Ладно. Когда свободному гражданину свободной страны больше некуда обращаться, он обращается в милицию. Угадайте с трех раз, что мне там ответили.

— «Не мешайте духовному возрождению России», — хмыкнул Хугин.

— Совершенно верно, именно это. И, кстати, что характерно: расположенное в этом же доме, только с другой стороны, акционерное общество «Импульс» никто не трогает. Оно конечно, «Импульс» может взять свое помещение в аренду, а мы не можем, но, боюсь, дело не только в этом. Но даже если в этом, то и в таком случае рассчитывать нам не на что. С любой организацией можно спорить и отстаивать свои права. А с церковью — нет. Служители Божии. Кто не с ними, тот от лукавого. Общий аминь.

— Короче, Митрандир! Что ты предлагаешь? Флаг спускать, что ли? — задиристо выкрикнул рыжий парень лет девятнадцати.

— Зачем спускать? Свернуть и спрятать. Кстати, Азазелло! Это ведь ты полгода назад предлагал организовать в дальней деревне эльфийскую колонию? Так вот, деревня есть. Там сейчас осталось два жилых дома, остальные заколочены. Один из них принадлежит мне, другой — отставному полковнику Коптеву. Я за него готов головой поручиться. Позавчера мы с ним об этой идее беседовали. Он — за. Я — тоже. А что касается ликвидации клуба, то, насколько мне известен устав, такое решение правомочно вынести только общее собрание или суд. Разумеется, колония в любом случае будет организовываться не через клуб, а как бы стихийно.

Митрандир немного помолчал.

— Кто еще хочет высказаться? — спросил он. — Хугин, ты вроде хотел?

— Да. Я хотел добавить одну подробность. Вот эту статью все читали? — он вынул из бокового кармана номер газеты «Рассвет». — «Вот что пишет в журнале «Наш край» Игорь Тяжельников:

«Не могу забыть старую кинохронику о том, как был взорван храм Христа Спасителя. Чуда-то не произошло, никто не вмешался в этот чисто технологический процесс разрушения. А почему?

Всего-навсего потому, что это был храм в уже богооставленном мире, и теперь путь к Богу мы должны искать сами. И никто за нас его не пройдет».

Да, все так: разделение с Богом на земле приводит к вечному разделению с ним по смерти. Христос как раз и пришел уничтожить это разделение. Поэтому берегитесь всех тех, кто учит вас любому иному пути. Экуменизм — самая страшная и опасная ересь наших дней. Разные расы могут и будут иметь свои религии. Но борьба между ними есть суть мировой истории. Православие — душа России, и речь идет о его чистоте».

— Вот так, — подытожил Хугин. — Те же самые люди, которые нас выживают отсюда, в подтверждение своей правоты ссылаются на мою статью в «Нашем краю». Пустячок, а приятно. Только я писал ее в защиту мистиков и эзотериков, а не против них. И вот пожалуйста: мне же разъясняют, как надо понимать меня же. Знаешь, Митрандир, по-моему, дело совсем не в деньгах. Это кто-то срочно ищет врагов, чтоб на них все свалить. И всякий инакомыслящий, инакочувствующий — не пьющий водки, наконец! — становится прямым кандидатом во враги. Полгода назад я был против колонии, а сейчас — за. Как хотите, но, по-моему, так, как мы тут живем, жить нельзя. Не говоря уже о том, что жить нам попросту не дадут.

— Ты не прав, Хугин! — почти выкрикнула худая