— Он может все вычислить, — напомнил заместительдиректора. — С ним всегда бывает столько проблем. Не забывайте, оннастоящий профессионал. Я бы так не рисковал и просто арестовал бы его.

— Нельзя, — терпеливо возразил Панков, — онпоследняя ниточка, связывающая нас с Виноградовым. Тот его знает уже в лицо. Онвидел Дронго в Никитском переулке и знает со слов Агаева, что это тот самыйчеловек, которому он может отдать документ, похищенный из ФСБ.

Он не стал напоминать о досадной оплошности Мамонтова, чтобыне нарываться лишний раз на раздражительную реплику заместителя директора.

— Так, — подвел итоги совещания заместительдиректора, — завтра уже двадцать третье число. Надеюсь, что сегоднявечером вы все сделаете нормально. Буду ждать вашего доклада ровно в девятьвечера. Кстати, вы так и не сказали, кого это вы послали вместо Светловой.

— Специалиста, — улыбнулся Панков, —настоящего профессионала. Мы сразу поняли, когда Дронго позвонил в МУР, что онпопытается найти Светлову. И успели быстро заменить ее нашей сотрудницей. Онведь никогда в жизни не видел фотографии Инны Светловой, а значит, мог поверитькому угодно.

— Что с настоящей Светловой? — спросил заместительдиректора. Панков, на которого он смотрел, перевел взгляд на Мамонтова. Тотпожал плечами, давая понять, что этот вопрос уже не должен никого волновать.

— Как тебя зовут? — чудовищно спокойным голосомспросил Дронго. — Я ведь уже понял, что ты не Инна Светлова.

Женщина замерла, словно боясь шевельнуться.

Затем вдруг резко подняла ноги, с силой отталкивая от себяДронго. И, вскочив, бросилась к своей сумке, лежавшей на столе. Он с интересомследил за ней. Она схватила сумку, открыла ее и… не обнаружила там своегопистолета. И только после этого с ужасом посмотрела на Дронго.

— Тебе нужен пистолет? — спросил он, не меняятона. — Он у меня, — наклонившись, достал оружие из-за дивана. —Пока ты была в ванной комнате, я его туда спрятал.

— Дурак! — истерически расхохоталась она. —Вы слышите, какой он дурак! — захлебывалась она. — У тебя нет ниединого шанса. Нас слушают. И все твои слова уже давно слышали десятки людей.Через секунду они будут здесь. Тебе не уйти живым. Отдай мне пистолет, он всеравно тебе не понадобится.

— Сядь, — приказал Дронго, указывая пистолетом накресло. — И прикройся чем-нибудь. Не стой передо мной голой, этонеприлично. — Он бросил ей простыню.

Женщина сжала зубы, но не стала возражать. «Все равно уэтого типа в запасе всего несколько минут, — подумала она. — Пустьпокуражится». А сам Дронго, казалось, не понявший всей серьезности угрозы,спокойно смотрел на нее. И в его взгляде была насмешка, особенно беспокоившая«Светлову».

— Вы не сказали, как вас зовут, — напомнилДронго, — это невежливо. Сидеть голой в квартире чужого мужчины и неговорить своего имени.

— Иди ты к черту! — посоветовала она. Потомнаклонила голову. — Слушай, как ты меня расколол? Я думала, ты никогда недогадаешься.

— Это было действительно почти невозможно, —признался Дронго. — Я ведь видел, как звонил Агаев и договаривался соСветловой. А потом приехала ты. Эффект был абсолютный. Я просто недооценилоперативности ФСБ. Они успели убрать настоящую Светлову и прислать тебя вместонее. Конечно, придумано было гениально, и я это признаю.

Она слушала его, не перебивая.

— Подозрения у меня возникли еще в Никитском переулке.Профессиональный офицер ФСБ, каким все-таки был, несмотря на всю своюмолодость, Дима Виноградов, не мог не заметить своего коллегу даже в темноте.Он ведь успел заметить меня и запомнить мое лицо. Но тогда я списал все нанервозность обстановки и отсутствие освещения. Потом были события на ВДНХ. Ужетогда я понял, что нас выдали. Но кто? Сам Виноградов — не получается.Застрелившийся Гамза Агаев тоже не подходит. Я даже сначала подумал, что, можетбыть, передо мной разыграли комедию и Агаев не застрелился. Но потом понял, чтовсе было настоящим. Да и боль на лице погибшего нельзя было сыграть.

И, наконец, мой визит в Санкт-Петербург, о котором знали двачеловека — ты и мой друг, которому я обычно звоню. И снова меня кто-тоопередил. Но на тебя я думать не хотел, пока не увидел сотрудника милиции спистолетом. Понимаешь, с пистолетом!

Она молчала, сохраняя презрительное выражение на лице.Дронго встал, взял ее сумку со стола и вытряхнул содержимое на пол.

— У тебя была блестящая легенда, но они забыли об однойдетали. Даже не забыли, просто не учли, что мы будем все делать вместе такдолго. У тебя не было в сумочке твоего удостоверения. Обычного удостоверениясотрудника ФСБ на право ношения оружия. Ты могла бы мне соврать сейчас исказать, что оставила документы на работе. Но опять не получается. Ты приехалаиз МУРа, а чтобы войти туда, нужно было показать свой документ, в которомоговорено и право на ношение оружия. А у тебя в сумочке не было ни документов,ни паспорта. Тогда каким образом ты попала в здание МУРа? И, наконец, последнийэксперимент.

Он помолчал, потом негромко спросил:

— Может, не стоит о нем говорить?

— Говори, — прорычала она.

— Я нарочно тебя поцеловал, — так же спокойнопродолжал Дронго, — и нарочно пролил варенье тебе на брюки. Из меня действительноне получится никакого Дон Жуана. Я просто аналитик. И поэтому все рассчитал. Тыстащила брюки и, решив, что я тобой безумно увлечен, согласилась даже лечь сомной в постель. Но одну маленькую деталь ты забыла. Инна Светлова, настоящаяИнна Светлова, всегда носила брюки из-за своего ранения в ногу. Рядом с коленому тебя должен быть шрам. А его не было. Когда я так бережно ощупывал твоиколенки, я не обнаружил шрама. Его просто не существовало.

— Негодяй! — бросилась она на него, забыв оборужии. Пока он унижал ее как профессионала, она еще терпела, но когда он сталоскорблять ее как женщину, она не выдержала. Напор был такой сильный, что онедва не выпустил из рук пистолет. Но силы были слишком неравными. Даже дляочень хорошо подготовленной женщины-профессионала она не могла бороться сДронго, вес которого превышал сто килограммов, а рост был метр восемьдесятсемь. У нее просто не было шансов, и он, убрав оружие, связал ей руки за спинойпростыней. После чего перенес ее снова в кресло.

— Подонок, мразь, сволочь! — кричала она изо всехсил, не понимая, почему ей на помощь не спешат коллеги. Дронго тем временем,достав вторую простыню, завязывал ей ноги. И только затем попросил:

— Не нужно так громко кричать, вы перепугаете всехсоседей. А у них маленькие дети.

— Дурак! — кричала она. — Сейчас тебяарестуют и убьют!

— Не думаю, — усмехнулся Дронго. — Я ведьпринял некоторые меры предосторожности. Я еще пока купаюсь для твоих друзей.Когда я пошел купаться, на всякий случай включил два скеллера, которые есть уменя дома. Нас теперь никто не слышит. Они слушают тишину, считая, что я всееще в ванной.