– В вас горел дар, но к нему не вели нити. Я грешил на проклятие, но ошибся. Соланж Альдейн разъяснил, что к чему.

– Соланж Альдейн?

Он-то тут при чем?

– Именно, – кивнул лорд. – На заседании Совета обсуждали вас. Сами понимаете, наиви в Веосе – это неслыханно. Вот Соланж и обмолвился о спящем даре. Видимо, если бы мать родила вас в срок… – Я ахнула, и Эллан подтвердил: – Вы недоношенная. Мне никто не говорил, я просто знаю, точнее, чувствую. Так вот, если бы вы родились в срок, наверняка получили бы магию, но Вседержители решили иначе. Я всего лишь подарил то, чего вам так не хватало, и рад, что моя магия нашла общий язык с вашим даром. Главное, не бойтесь, со временем вы научитесь им управлять. Когда же магия окончательно приживется, окрасится в цвета ауры, смешается с кровью, вы сможете колдовать. Что-то несложное, вроде бытовых заклинаний. Формулы ведь знаете?

Я кивнула, устав удивляться прозорливости лорда. Я не только знала, но и кое-что умела. В замке магистра Онекса пользовалась общественной магией. Получалось, увы, не всегда.

– Вот и прекрасно! – Перегнувшись через стол, Эллан пожал мою руку и попросил поменяться с ним местами. – Остальное скучно и совсем не интересно. Но если желаете…

Я не желала, потому что получила ответ на главный вопрос, и лорд благополучно связался с Геральтом. Как и следовало ожидать, любимый не пришел в восторг от моего исчезновения. Представляю, как досталось Норжину! Отец после предательства жены и так его не жаловал, а тут и вовсе наказать мог. Посочувствовала юноше. Тот не заслужил подобного отношения.

– Слушаю! – резко обронил Геральт, буравя Эллана тяжелым взглядом. – Хотите согласовать время дуэли?

– Увы, нет. – Лорд ответил спокойно, хотя в голосе почудилось нечто такое… Словом, любимому лучше его не оскорблять. – Я еще не заступил на службу, сижу дома. Вряд ли вам доставит удовольствие драться с заведомо слабым соперником. Я потревожил вас по другой причине.

– Какой же?

– Леди Дария у меня. Не беспокойтесь, с ней все в порядке.

– Не беспокоиться? – Геральт набычился. – Моя любовница у любовника стервы-жены, а я не должен беспокоиться? Вы нарываетесь на второй поединок, милорд!

– Жаль вас разочаровывать, – развел руками Эллан и попросил меня встать у него за спиной. – Вот леди Дария, как видите, одетая, не раскрасневшаяся и не связанная. Пусть она сама объяснит, зачем я ей понадобился, не стану мешать. Леди заночует в замке. Как бы вы ни настаивали, я не рискну отпустить ее в ночь.

– А порталы открывать вы уже разучились? – Голос любимого исказила ярость.

– Рад бы, но после выздоровления. – Лорд не поддался на провокацию. – Простите, граф, не хочу заработать кровотечение из-за вашей прихоти.

– Тогда я сам открою, дайте допуск.

Похоже, Геральт во что бы то ни стало хотел вернуть меня домой.

– Нет. – Слова сталью зазвенели в тиши кабинета. – Я не доверяю вам, милорд. Простите.

Любимый засопел и обратил взор на меня. В нем так и читалось: «Что ты там делаешь?»

– Геральт, не надо, я прекрасно переночую здесь, – старалась говорить спокойно, весомо, хотя поджилки тряслись. Боялась я такого Геральта. – Оставь милорда в покое. Он слаб, – тут Эллан одарил меня испепеляющим взглядом, а любимый скорчил злорадную гримасу, – и… Как ты вообще мог заподозрить, будто между нами что-то есть? – возмущенно закончила я.

Внутри все кипело. Сама не заметила, как разозлилась, растеряв страх. Как он смел так гадко обо мне думать? Разве я шлюха, чтобы ложиться под первого встречного? Или навсейки так поступают? Но я не навсейка, люблю только Геральта.

– Хорошо, – неохотно согласился любимый, – ночуй. Потом расскажешь, что тебя привело к лорду Марону.

Я безропотно согласилась. Скрывать мне нечего. Геральт сдержанно попрощался с Элланом и попросил уведомить, когда лорд оправится от отравления. Тот кивнул: «Всенепременно». Изображение любимого исчезло, луч вернулся в пирамидку. Она потухла.

– Зачем вы так, миледи? – Губы хозяина замка нервно подергивались. – Оскорбили меня перед другим мужчиной.

– Как? – Я вертела в голове недавний разговор и не могла понять, где и как.

– Мужчина не бывает слабым, – подсказал Эллан. – Если он болен, то все равно силен. Иначе… – Он помолчал и отвернулся, вперив взгляд в больную руку на перевязи. – Иначе, – лорд снова повернулся; лицо – само спокойствие, – перед вами никчемная тварь. Но ладно, вы не со зла. Остальное тоже улажено.

Эллан с минуту посидел с закрытыми глазами. Он выглядел усталым: тяжело дался разговор с Геральтом.

– Надеюсь, обойдется, – тихо прошептал лорд и убрал пирамидку связи в карман. – Неприятности мне сейчас ни к чему. Сами понимаете, миледи. Хорошо, Соланж в курсе, что я ни сном ни духом о заговоре. И Элиза, к счастью, не одержимая. А вот за Талию влетит. Я, конечно, ее не учил, но…

У меня тоже нашлись причины для страха. Если Геральт так отреагировал на Эллана, что случится, когда узнает о Соланже? Особенно о поцелуе.

Губы зачесались, воскресив в памяти касание чужих теплых губ. Нос засвербел от нахлынувшего аромата вербены. Я отогнала видение и, вспомнив о врачебном долге, отправила лорда в спальню. Какое вино, какие разговоры – пусть ложится спать, только осмотрю. Однако Эллан придерживался иного мнения. Он очень вежливо, но категорично заявил: командовать собой не позволит. В других вопросах – да, в своей жизни – нет.

Никогда еще не бывала в спальне мужчины, только в комнате Геральта. И то оба раза попала туда против воли. В первый раз перетаскивала отравленного любимого, во второй мы просто искали кровать. Ночевка с Филиппом не в счет: та комната – всего лишь временное убежище.

Волнительно и немного страшно. Обстановка может многое сказать о владельце, интересно, каков Эллан? Вдруг узнаю нечто ужасное?

Лорд обустроил спальню в башне. Комната оказалась неправильной формы: на треть полукруглая. Уютно потрескивал камин. Шторы задернуты, постель разложена. На откинутом одеяле лежала книга. Вроде ничего необычного. Дверь в умывальную приоткрыта. На пороге валяются домашние туфли. Эллан поспешил закинуть их под кровать и что-то быстро убрал в комод. Кажется, рубашку.

– Простите, вы чуть ли не из постели меня подняли… – Лорд смутился.

– Это я должна просить прощения. Не вы ворвались в чужой дом посреди ночи.

Какие же разные комнаты у разных людей! Никакого алого и черного, сплошь теплые тона, коричневый и беж с редкими вкраплениями бирюзового и белого. Яркие пятна – портьеры и покрывало, небрежно брошенное на оттоманку в изножье кровати. Обивка у нее белая, с золотистым узором.

В простенке между окнами – бюро. Оно открыто и, как стол в кабинете, тоже завалено бумагами. То ли Эллан не склонен к порядку, то ли очень занятой человек.