Зачем, ох, ну зачем она все это устроила?«Галатея», счастье человечества, жизнь – все это, может быть, и прекрасно, даразве испытывала Кира хоть раз при работе, и даже при успешном ее завершении, идаже вообще в жизни, такой восторг, который она испытала в объятиях Максима? Идело даже не в «величайшем духовном богатстве человечества». Впервые Кирапоняла, что отнюдь не байки, не сказки все эти разговорчики о вечных поискахсвоей второй половинки. Они дышали в лад, и сердца их стучались друг в друга, ируки ощущали другого, незнакомого, так, словно всю жизнь искали именно этогоощущения, этого живого тепла. Бессильны слова, да и нет их вовсе, кроме одного:люблю…

А если… если забыть про все остальное? Если,увидев в аэропорту Максима, броситься к нему и сказать: «Я твоя, и все, чтопринадлежит мне, принадлежит и тебе. Нет нужды избавляться от меня – живая япринесу тебе гораздо больше пользы. Если ты не способен быть счастлив без этихнесчастных денег – они будут у тебя. Хочешь жить в Штатах – пожалуйста! Тольконе покидай меня. Позволь видеть тебя каждый день, и касаться твоих губ, ивдыхать твой запах, и засыпать в тепле твоих рук, под твой равнодушный, лживый,задорого купленный шепоток…»

Вот именно! Собери клочья своей растоптаннойгордости, Кира! Все, что он сделал, он сделал не ради тебя, а ради другойженщины. Этой самой Сашечки-Шурочки. Де-тек-тив-щи-цы…

И вдруг с болезненной, нет, убийственнойясностью Кира поняла, что на Карадаг с Алкой отправился отнюдь не задастенькийФридунский. С ней был Максим, и подруга не соврала, посулив Кире: «Увидишь –упадешь!»

Упала. На самое дно упала, ниже – некуда!

– Что-то я не пойму, – раздалсярядом недоумевающий говорок, и Кира, напряженно сдвинув брови, какое-то времясмотрела на таксиста, прежде чем вспомнила, кто это и как здесь оказался.

– В чем дело?

– Да вон, видишь? – Таксист мотнулголовой назад: – Уже полчаса бежит за нами какой-то «москвичок», на пяткинаступает. Я под сто пятьдесят иду, а он все висит на хвосте и висит. Что тамза автогонщики, что за каскадеры такие сидят?!

Кира откинулась на спинку. Руки безвольноупали на колени. Eй не было нужды оборачиваться, чтобы поглядеть на загадочный«Москвич». Всей кожей, всем существом своим она чувствовала, знала, кто это.Каскадеры, каскадеры, каскадеры!

– Во, сигналят, – озадаченнопробормотал таксист. – Может быть, что-то случилось? Остановиться, что ли?

И он сбросил скорость.

– Не надо! – Кира схватила его заруку, и в этот миг свет беспощадно залепил кабину. – Они гонятся за мной!

Мгновение таксист смотрел на нееостановившимся взором, беззвучно шевеля губами, потом резко нажал на тормоз.«Волга» возмущенно завизжала и остановилась.

– Нет! – отчаянно вскрикнула Кира,хватая таксиста за руку. – Они убьют меня!

Тот сбросил ее руку, словно ядовитую змею.

– Крутые, да? – пробормоталпрыгающими губами. – Нет уж, сами разбирайтесь, если крутые!

И с проворством, очевидно, отработанным долгойпрактикой, выскочил из автомобиля, встал, подняв руки, залитый светом фарподлетевшего «Москвича».

Выскочили двое.

– Мужики, мужики, все о`кей, –донесся до Киры перепуганный голос шофера.

Не обращая на него внимания, двое с двухсторон сунулись в «Волгу», схватили Киру за руки, как в пьесе Бертольта Брехта«Кавказский меловой круг». Потом оба враз отпустили ее.

– Выходи лучше, – посоветовалНоворусских, и Кира послушалась.

Новорусских тотчас вцепился в ее плечи ивтолкнул на заднее сиденье «Москвича», а сам встал рядом, придерживая дверцу ине без замешательства глядя на Максима, который вдруг схватил таксиста загрудки:

– Что она тебе говорила? Что?

– Гово… вори… – запрыгал губамитаксист, голова которого моталась так, что чудо как не отваливалась, – …рила,не оста…ста…навливайся, они меня у-у-убьют!

– Убьют! – бешено крикнулМаксим. – Убьют! Что ж ты остановился, сука? Как ты посмел остановиться?Ах ты…

Вцепившись в комок шоферской рубахи левойрукой, он замахнулся правой, обмотанной какой-то тряпкой. Однако Новорусскихиздал громоподобный протестующий рык, и Максим не ударил таксиста, лишь с силойотшвырнул его от себя, так что тот влип в желтый бок своей машины – и свытаращенными глазами сполз наземь. Впрочем, он довольно быстро восстановилдыхание и обрел способность соображать, потому что уже в следующий миг ужомскользнул на брюхе под защиту колес и заблажил оттуда:

– С ума сошел! Сам не знаешь, чего тебенадо!

– Тварь! – рявкнул Максим, пнув вбессильной ярости колесо. – Как будто не нижегородец!

– Максим, теряем время! – сердитоприкрикнул Новорусских, и тот, напоследок шарахнув ногой по ярко-желтому боку,так что название автопредприятия «Нижегородец» подавилось вмятиной, вернулся к«Москвичу».

– Санька, сядь за руль, – попросилон. – А я сзади. Нам поговорить надо.

– Нет уж! – отказался Новорусских,тяжело умащиваясь рядом с Кирой. – Сам веди свою таратайку. Я вообще непойму, как ты из нее скорость выжимаешь. Мне подавай что-нибудь покрепче:«Чероки», «Мицубиси», «Тойоту», «Даймлер», «Патрол»… – Он хихикнул: – Или«Шевроле»… Давай, давай, не тяни время, – прикрикнул он на Максима,который в растерянности держался за дверцы, но все еще не садился заруль. – Саша и Василий Иваныч уже давно в аэропорту, они там, наверное, сума сходят. Сколько можно откладывать эту чертову регистрацию?!

Максим вскочил в автомобиль, бросив быстрыйвзгляд на Киру, – и с места взял такую скорость, что пассажиров прижало кспинке сиденья.

– Только не говори, что здесь роднойдвигатель! – пытаясь перекрыть рев мотора, воскликнул Новорусских. –«Мерсовый», что ли?

Максим только кивнул – и еще набавил скорость.

С воем и ревом просвистели они по проспектуГагарина и слетели по Автозаводскому мосту так стремительно, что Кира ничуть неудивилась бы, перелети они на крутом спуске через бортик. Гораздо сильнее,впрочем, удивляло, насколько мало взволновала ее перспектива кануть в черныеволны Оки.

Саша, значит, уже в аэропорту. Максим,очевидно, должен передать ей термостат. Ну и чудно: устроить такую цепь засадна Кирином пути и не суметь вскрыть ее квартиру без ключей. Рисковали Максим ився его банда: а вдруг случилось бы что-то в дороге? А вдруг Кира прозрела быраньше и ускользнула от своего охранника где-нибудь на полпути?