Он сделал лихую попытку вскочить сразу изположения лежа, будто танцор в брейк-дансе, однако с трудом поднял верхнюючасть тела и медленно осел, хватаясь за голову.

– Oй, нет! – вскрикнула Кира. –Вам нужна «Скорая», посмотрите, вот же кровь на ухе!

– Пустяк, царапина, – героическиотмахнулся Новорусских. – На ухе – это тьфу, главное чтоб не на… кхм, кхм!

Он смущенно хихикнул и вновь заговорил:

– Мне, ребята, не «Скорая» нужна – мне ваэропорт до зарезу нужно. Улетаю ночью в Нью-Йорк, регистрация в одиннадцатьтридцать начинается, а опаздывать жутко не хочется: я сам некурящий и хочупопасть в салон для некурящих, а если опоздаешь на регистрацию, то однозначнобудешь сидеть в хвосте и тебя со всех четырех сторон будут обкуриватькакие-нибудь самоубийцы! – Новорусских сердито фыркнул, потом задумался,но вдруг лицо его озарилось, будто на память пришло что-то очень важное. Ондобавил: – В натуре! – и просяще уставился на Максима: – Слушай, дружище,отвези меня в аэропорт, будь человеком, а? Мы за ценой не постоим. У меня,правда, налички с собой нет, но в аэропорту я получу «деньги из стены» и рассчитаюсь.А пока – вот, возьми!

Новорусских сорвал с запястья браслет с часамии протянул Максиму.

– Ой, «Ролекс»! – протянул тот сусмешкой. – Спасибо, конечно, у меня свой есть!

Он вытащил из кармана джинсов Кирин «Ролекс»и, красуясь, повертел перед носом Новорусских. Тот поглядел с уважением:

– Ёлы-палы! Да это ж мой родственничек!Или у меня глюки?

– Успокойся, нет у тебя глюков. Хотя…если сотрясение мозга, то запросто будут. Может, вызовем все-таки «Скорую»? Икак ты машину бросишь, я все-таки не пойму?

– Да пошла она, зараза! –Новорусских плюнул в ту сторону, где валялся «Шевроле». – Если уж онпротив твоего «москвичка» не сдюжил… Ладно, я позвоню своему бизнес-партнеру,чтоб организовал техпомощь, если ты так переживаешь, но сами погнали, погнали,друг! Дело срывается такое, что рядом с ним все якутские алмазы – тьфу и большеничего.

Максим и Кира переглянулись.

«Все якутские алмазы», – сказал этотНоворусских. Может быть, просто для красного словца брякнул, может, это лишьфигура речи, однако так уж сложились события, что Кира и Максим моглиреагировать на эти слова только однозначно… «в натуре»! И опять ужалила мысль:алмазная история разворачивалась во время знакомства Игоря и Алки. Неужели оначто-то знала? Знала – и хранила в тайне от Киры? А потом проговорилась кому-то– и заплатила за это жизнью…

– Хорошо, – медленно сказалМаксим, – мы тебя отвезем в аэропорт, тем более что нам и самим надоуспеть на тот рейс. Только вряд ли успеем, уже скоро девять.

Новорусских успокаивающе выставил впередладонь и отцепил от пояса чехольчик с сотовым телефоном. Поднес его кпоцарапанному уху:

– Але, Василий Иваныч! Здравствуй,дорогой. Да я, а то кто же? Встретился с одним резвым «Москвичом», так чтопошли кого-нибудь забрать мои останки. Где-то в районе Арзамаса, я маячокпоставлю. В порядке. Все и все в порядке, я же говорю. Меня ребята с собойберут. Ну, я же говорил, что все будет тип-топ! Да сам знаю, что не успею,поэтому ты регистрацию на часик сдвинь, лады? Ну, чао, до встречи в эфире,однозначно!

Вот видите: все сделано, – поднялпросветленное лицо Новорусских. – Так что поехали, поехали, поехали!

Он ринулся к «Москвичу».

– А вещи ваши как же? – подала голосКира. – Чемоданы?

– А, какие чемоданы! – отмахнулсяНоворусских. – Я уже давно путешествую налегке. Приеду в Нью-Йорк – сверхудонизу оденусь. Какой смысл, в натуре, тяжести по всему миру таскать. Логично?

– Логично, – согласился Максим,опять переглядываясь с Кирой и, незаметно для Новорусских, буравя пальцемвисок.

– Ну, поехали, поехали!

И они поехали.

* * *

Неожиданный попутчик в больших дозах оказалсясовершенно несносен: он всю дорогу травил анекдоты про «новых русских», ипамять его была в этом смысле воистину бездонной.

Сначала Кира и Максим дружно хохотали, когдаНоворусский взрыкивал:

– Писатель? Про заек? Да кто про твоихзаек читать будет?! – Или с небрежным видом ронял: – Ну вы же будетеаптечку проверять, огнетушитель… – Или причитал: – Ой, «Ролекс», мой«Ролекс»!

Но вскоре они устали слушать эту чепуху, иконвульсивные улыбки слиняли с их лиц, они сидели, тупо уставясь настремительно раскручивающуюся ленту дороги, на которой все чаще и чащевспыхивали габаритные огни: дачники тянулись в город.

Леса стояли вдоль шоссе темной стеной, однаконебо над ними оставалось светлым: июль еще не совсем истребил белые северныеночи. Кира взглянула вверх, на легкое облачко, похожее на маленькогодракончика, и вдруг вспомнила, как жутко раздражала Алку ее привычкавысматривать в облаках очертания живых существ. А Киру, помнится, точно так жераздражало Алкино стремление как можно крепче заковать духовную жизнь цепямиобыденности и всему на свете непременно найти объяснение. Причем Алка называлаэто непременным свойством истинного ученого и только руками разводила, когдаКира не без обиды спрашивала:

– Я, значит, не истинный ученый, так, чтоли?

Конечно, подруга играла колоссальную роль вжизни Киры! Алкина душа от рождения была вооружена стальной броней противвсяческих превратностей и неприятностей, и как же это помогало легковерной,обремененной тысячью комплексов, замкнутой, стеснительной Кире!