«Я люблю тебя».

Сердце пропустило удар, второй. Стало тяжело дышать. Любит?

Не помню, сколько еще раз я успела позвонить Стасу, сколько еще раз хотела услышать его голос, чтобы признаться: дура, снова приревновала, не верила в себя, в него, в мир. Чтобы сказать, что тоже люблю его.

Но ответа не было.

– Ну что, сможешь взять день за свой счет? – поинтересовалась Екатерина, закончив разговор. – Твоя принцесса встречается завтра со своей прекрасной подругой. – Она повела рукой в воздухе, очерчивая свою фигуру.

– Принцесса-тиранша, – машинально поправил он.

– Радуйся, что всего лишь такая, а не настоящая Злая королева. – Катя многозначительно ухмыльнулась. Кажется, она знала толк в королевах, а особенно в злых. – Я завтра тоже не пойду на работу, возьму один из трех имеющихся отгулов. Копила на черный день, – ворчливо пояснила она удивленному Стасу. – В десять буду у тебя. Не успеешь освободиться – пеняй на себя.

Екатерина едва заметно махнула ему рукой на прощание и скрылась за дверью, легко открыв оба замка. Как она так быстро поладила со вторым, с которым даже сам Соломинцев «ругался», осталось загадкой.

Впервые Катя изменила своему любимому месту встречи и настоятельно просила ждать ее не в парке у фонтана, а на пляже, притом у моего дома. Странный выбор, учитывая, что она работает почти на другом конце города. Конечно, она обещала успеть, но я все равно на всякий случай взяла с собой плед. А вот рисунки я оставила дома. Творить не было сил, я могла только думать – и периодически набирать Стаса. Он словно исчез, утянув следом Маркова, потому что на мои звонки не отвечал даже он.

Катюша задерживалась. Сама же предложила в шесть быть на пляже, но уже пятнадцать минут писала, что будет «через пять минуточек». Минуточки эти все тянулись, и тянулись, и тянулись… я шире развернула плед, заваливаясь на него спиной и закладывая руки за голову. По навесу забарабанили первые капли дождя, зашумели волны, набирая обороты.

Я вздохнула. Шторм и ливни раньше всегда напоминали мне о «парне с зонтом». О единственном разговоре и алом росчерке в сером небе. Наверное, если бы не было Саймона и его аватарки, я бы забыла о том вечере. Теперь воспоминание въелось в память надолго, может, и навечно. Лавочка на набережной, пекарня Марины и прекрасные вишневые слойки. Красный зонт и виднеющийся из-под него, поднятый в улыбке уголок губ.

А еще со штормом стал ассоциироваться Стас. Его серовато-коричневые волосы и глаза цвета бури. Яростные ссоры и теплые объятия. Дождь преследовал нас с первого дня: моросил, когда мы впервые ругались; лил, когда я начала проникаться к нему, когда только-только удалось поговорить нормально. Дождь шел и когда я примчалась заботиться о Соломинцеве – совершенно новый уровень в наших отношениях. Дождь был во снах, был в глазах Стаса. Просто был. Вместе с хвойно-лимонным ароматом одеколона и чертовым сигаретным дымом – хоть кое-кто и обещал бросить курить. Мы же ругались из-за сигарет. Раз? Два? Или больше? В голове, словно кадр из кино, вспыхнуло воспоминание. Я хмурюсь, оборачиваясь на лавке…

«– Это некрасиво. И для здоровья не полезно.

– Так уж некрасиво?»

Я резко села. Так уж некрасиво? Именно этой фразой во время нашей первой ссоры из-за сигарет ответил мне и Стас.

«Так лучше?»

В горле пересохло, пробрала дрожь. Рост, сигареты, вишневые слойки, этот ехидный изгиб губ. Я прикрыла глаза, вспоминая все до мельчайших деталей. Каждую черточку Стаса я помнила почти наизусть. Подбородок, изгиб шеи, губы.

«– …но он «парень с зонтиком».

– А я, блин, без зонтика?»

Я схватилась за голову, просто не понимая, как не замечала этого раньше. Он практически повторил диалог о курении, он провожал меня домой под зонтом, не красным, а зеленым, но таким же чертовски аляповатым. Стас с самого начала «заинтересовался» мной, но не на работе, а после той, летней встречи. Так же, как я заинтересовалась им, но заблуждалась целую вечность, переписываясь с Саймоном.

Стас не лгал, но и не рассказывал прямо, позволяя вспомнить самой. Как можно быть такой дурой? Не заметить человека перед носом, зато пытаться намекнуть какому-то вороньему мальчишке о том, о чем он и понятия не имел!

Слепой не отыщет маяк, пока тот не останется единственным источником света в его жизни, кроме родной масляной лампы, всегда носимой с собой.

Телефон! Где же телефон? Я ощупала плед, находя, наконец, мобильный и снова, в который уже раз, набирая номер Стаса. Ответь, ответь, ответь. Пожалуйста! Мне столько нужно тебе сказать, мне так жизненно важно тебя отблагодарить! Но Соломинцев на вызов не ответил. Зато позвонила Катюша.

– Привет. На пляже? – прощебетала она в трубку. – Ты извини, из-за дождя я очень медленно добиралась. Поднимешься на набережную? А то я не смогу спуститься: камни мокрые, шпильки с них соскальзывают. Еще ноги сломаю.

– Да, конечно, сейчас, – пробормотала я.

Прижав плед галькой, чтобы никуда не делся, пока я встречаю подругу, я юркнула наверх по лестнице. Капли дождя били по плечам, а Катюша еще, как назло, стояла в самой дали, под козырьком какой-то закрытой кафешки. Я молниеносно метнулась к ней, но все равно успела промокнуть до самых костей.

– Милая, извини, что так получилось! – Катя крепко обняла меня. – Нужно было перенести встречу ко мне, но почему-то так захотелось посмотреть на море.

Странно. Кто-кто, а Катюша частенько говорила, что по горло сыта морем. Да и сейчас она смотрела больше на меня, чем на красоты природы.

– Уверена? Может, домой пойдем?

– Нет-нет, давай постоим здесь. Сейчас, только зонтик достану, и сможем подойти поближе к бордюру. Сегодня просто сказочно красиво, – заверила подруга, принимаясь копаться в объемной дамской сумище.

Я осмотрелась. Волнующееся море, серое плачущее небо, закрытые магазины, тишина, спокойствие и монохромность – не то, что Катя привыкла звать сказочным. А где любимые ею спокойствие, солнце, фрукты и экскурсии? Где отдых и отпуск, без которых не может быть «сказки»?

– Катюшка, ты не поверишь, я такая дура, – протянула я.

– Охотно поверю. Я сама это недавно говорила, – покивала она.

– И ты была права. Кать, я узнала, кто был парень с зо…

Слова так и застряли в горле, когда из сумочки подруга, наконец, выудила его. Потрепанный, яркий, огромный красный зонт. Сердце пропустило удар. Дрогнуло, когда легким нажатием на кнопку зонт раскрылся, и Катя подняла его над головой. Красная кромка, примятая ткань и подбородок подруги, виднеющийся из-под нее.

– Ты знаешь! – ахнула я, отступая на шаг.

– Всего ничего, со вчерашнего вечера. – Подруга подняла зонт повыше. – Иди сюда.