Девушка с трудом отвела взгляд от качественно отделанного Артёма и посмотрела на меня. Ее тушь и подводка потекли от слез, перепачкав черными разводами половину лица. Наверняка, ей сейчас хотелось сказать слишком многое. Однако она лишь выдавила:

—Вы очень страшный человек, товарищ майор…

А яхолодно улыбнулся в ответ:

—Гораздо страшнее, чем ты думаешь.

Двадцать два человека, исхудавших до состояния узников концлагеря, внимательно слушали мою речь. Бывшие инквизиторы, чей дар оживил тела, выглядели сейчас ничуть не лучше меня, вылезшего из могилы. Но вих глазах сиял огонь жизни и решимости. Ведь я нетолько описал им события минувших месяцев. Но еще и достаточно убедительно пояснил, кто на самом деле за ними стоит.

—Если вы хотите вернуться к своей обычной жизни, то немне вас отговаривать,— спокойно изъяснялся я.— Мне не нужны подневольные должники. Мне нужны соратники. Те, кто полностью разделяет мои цели и интересы. Кто жаждет положить конец заигрываниям с неживой угрозой. Кто не ограничивается в своей борьбе полумерами. Ваша судьба, как и прежде, находится в ваших же руках. И то, как вы ейраспорядитесь, зависит целиком от вас. Вы будете решать, станем ли мыбратьями, или просто разойдемся как в море корабли. Отправитесь ли выпо пути, начертанным богом, или предпочтете сделать вид, что ничего не произошло. Так каков будет ваш выбор?

При упоминании господа, Кабриолет, стоящий возле меня, недовольно поджал губы. Он, пожалуй, остался единственным из всего ГУБИ, кого раздражали аргументы, связанные с высшими силами. Но яего за это не осуждал. Рано или поздно, и его настигнет озарение. Но пока он кнему еще не готов…

А вот воскресшие инквизиторы мои слова восприняли на полном серьезе. Ими, пролежавшими в подземном чистилище в окружении хора мертвых голосов, существование бога не подвергалось сомнению. Оставалось только понять, сколь сильна их воля и вера.

—Кха… Факел, я могу сказать?— уверенно поднялся со стула боец, в котором я признал Изверга.

—Конечно,— сделал я приглашающий жест.— Любой может говорить, если есть о чем.

—Ага, ну отлично…— мужчина прочистил горло и окинул остальных собравшихся своим жутковатым взглядом.— Во-первых, спасибо тебе, что вытащил оттуда. Мы тут погутарили с парнями, и все сошлись во мнении, что это была дикая жесть. Хрен знает, как мы вообще выдержали.

Несколько ликвидаторов согласно загудели, выражая полную солидарность.

—Во-вторых, я тут поспрашивал у знакомых ребят из своего звена о тебе. Они, конечно, удивились моему возвращению, но нешибко. Сразу тебя вспомнили. Судя по ихреакции, ты запоследний год сделал куда больше полезного, чем вся ФСБН вместе взятая! На моей памяти вМоскве было так спокойно, наверное, лет шесть назад, а тои восемь…

Я чуть заметно кивнул и медленно прикрыл веки, принимая заявление бойца как должную оценку моих заслуг.

—Ну ине знаю, как остальным, а мне этого уже достаточно. Я вижу, что ты некозел и неурод. Ты делаешь ровно то, что необходимо. Ты бьешь падаль везде и всегда, невзирая на последствия для себя. Я наслышан, как ты перепахал думскую верхушку. И заэто уважаю. Как бы небыло мне стрёмно признавать, но яна такое никогда б неотважился сам. А тыпросто взял и сделал. Собственно, я кчему веду… чего бы там не решили остальные, а наменя можешь рассчитывать. Именно ты подарил мне вторую жизнь. Поэтому будет справедливо, если я еетебе и доверю, Факел!

Я позволил себе легкую улыбку, когда Изверг вскинул над головой сжатый кулак. Наверняка это сослуживцы из его малого звена рассказали о новом жесте, которым стало принято в нашем братстве приветствовать друг друга.

—И мне тоже хотелось бы высказаться…— слева от воскресшего инквизитора поднялся еще один мужчина.— Я когда домой вернулся, то жена чуть в обморок не упала. У нас с ней, по правде, и раньше не особо клеилось. Всё размолвки какие-то, да ссоры. А теперь вообще шило. Супруга шарахается от меня, как от прокаженного, и трясется похлеще листа осинового. Тут не точто в постель лечь, а водном доме со мной не может находиться. И японял, что хоть и ожил, но для нее так и остался мертвецом. Пусть я хожу, дышу, говорю, но она видит меня тем самым бледным трупом, уложенным на белую гробовую подкладку. Короче, нет мне дороги в прежнюю жизнь. Свое место я могу найти только среди таких же беспокойных жмуров. Без обид, мужики, это я про вас.

По небольшому классу, в котором мы собрались, пронеслась волна сдавленных смешков.

—Ты же, Факел, тоже прошел через это?— воззрился на меня ликвидатор.— Значит, нас будет уже трое.

—Четверо!— резво вскочил еще один из воскресших.— Мне сказать особо нечего, так что я просто спрошу: «Вы ведь тоже все слышите эту тарабарщину у себя в башке?»

Двадцать человек синхронно кивнули, подтверждая, что так оно и есть.

—Ну слава богу, что не уменя одного фляга засвистела!— хохотнул парень.— Раз уж мытут все настолько поехавшие, то нам надо держаться вместе! Поодиночке не приживемся!

Постепенно обстановка начала смягчаться. Люди по-другому стали смотреть на меня и своих соседей. Пережитые в могилах дни, наполненные тленом и промозглой сыростью, объединили нас. Скрепили, как густой цемент кирпичи в стене. Мы многого еще не знали о себе, о своем темном даре, о будущем. Но очень надеялись, что сообща нам удастся найти ответы. Большинство, как я когда-то, испытывали смятение. Они не понимали, что им делать и для чего существовать. Смерть разорвала все их социальные связи, превратив в изгоев. А япредложил им цель. Показал направление, в котором мы пойдем все вместе. Вдохнул смысл в новообретенную жизнь.

Инквизиторы вставали по одному. Кто-то произносил короткую речь, а кто-то задвигал спич на несколько минут. Одни вспоминали, как им было хреново умирать. Другие пересказывали впечатления от лежания в гробу. Третьи сетовали на то, что остались не удел после возвращения в мир живых. Многих не смогли принять даже родственники. В конечном итоге каждый поведал свою историю. Поделился частичкой своей жизни. И это было сделано искренне. От души. Сегодня двадцать две чужие судьбы сплелись с моей в одну. И японимал, никакая самая строгая присяга не сплотит нас сильнее…

* * *

—Кабриолет, можно тебя?— подозвал я инквизитора, когда закончилось наше небольшое собрание.

—Чего тебе, Факел?— недовольно откликнулся он.

—Поблагодарить тебя хочу. За всё, что ты сделал для меня и остальных. Ты великолепно справился со всеми задачами, которые я натебя вываливал. И должен признать, если б нетвое участие, я быдавно уже сидел где-нибудь в закрытом учреждении для одаренных.

—Не нужно, пустое это,— небрежно отмахнулся здоровяк.

—Нужно-нужно, не спорь,— настоял я насвоем.— Знаю, ты ссамого первого дня считал меня двинутым фанатиком и подчинялся только из-за страха, что я выдам твой секрет. Не стану скрывать, я подозревал, что ты хотел вырезать мне сердце, как и остальным жертвам Валентинки…