– Закон нужен, однозначно! Хватит бардака в стране!

– Э, нет! Закон закону рознь. Чьи интересы будет защищать ваш закон? Это мы все прекрасно знаем! Вот если законопроект подготовит наша фракция – подлинно народная и…

– Где он?! Покажите мне его! Я все-таки в него плюну!

– Да вы оба заткнулись бы! Дайте мне слово сказать…

– Захлопни пасть!

– Тишина! Прошу тишины!

Колокольчик с трудом пробивался сквозь крики возбужденных Голосов.

– Пусть все-таки Игрок закончит свою речь.

Толик испуганно поморгал, впечатленный свирепыми возгласами. Не то, что бы он совсем оробел, но в горле появился противный комок.

– Э-э… Так вот. Закон о регистрации, я хотел сказать, – продолжил Толик.

– Молодец! Вот молодец парень, а? А же вам всегда говорил – устами истины глаголит этот… Правильно! Регистрация недвижимости – это же насущнейший вопрос!…

– Я не про эту… не про недвижимость! – осмелев, возразил Толик.

– Правильно! Про регистрацию кандидатов в Голоса, это же естественно! А я его понимаю – возраст кандидата в Голоса пора снизить! Вот почему у нас в Думе ни одного Игрока? Мы возьмем его в свою фракцию, вот только закон о регистрации примем…

– Да не пойдет Игрок в вашу идиотскую фракцию! Он же нормальный парень, даром, что наркоман! Иди к нам, однозначно! Будешь молодежь агитировать, на машине с мигалкой ездить! Молодым у нас дорога!..

Толик почувствовал, что краснеет. Он понял, что не в силах переговорить Голоса, что пробиться сквозь этот хор к какому-то пониманию будет очень не просто.

Голоса эти, видимо, жили какой-то своей, совершенно особенной жизнью. Их мало интересовало происходящее во внешнем мире, если только напрямую не затрагивало их интересы и не вторгалось в томную атмосферу буфета.

Толик глубоко вздохнул, набрал полную грудь воздуха и, закрыв глаза, заорал.

– Я! Имею в виду! Закон!!! О регистрации иногородних! В Волшебной Москве!!!

После некоторого замешательства раздались жидкие и неуверенные аплодисменты.

Толик продолжил мигом осипшим голосом, вспоминая заученный еще в подземке текст:

– Труженики столицы требуют ужесточения регистрации для всей этой задолбавшей лимиты, что мешает нормально работать и платить в государственную казну подобающие налоги…

Толик знал, что сейчас его должны поддержать «свои люди» в Думе. Об этом ему прямо заявил Бригадир. Иначе не было смысла сюда соваться.

– Действительно, – прогнусавили из дальнего угла. – Давно пора!

– Гнать взашей эту лимиту!

– И законопроект, кстати, как раз готов, – аккуратно вставил еще кто-то.

– Раз из-за Локализации мы не можем заниматься общегосударственными делами, давайте наводить порядок у себя под носом!

– Вот слова не мальчика, но мужа!

– Я попросил бы!…

– Тишины! Прошу тишины!

– Ну, что ж, – подытожил Голос спикера. – Чего тогда тянуть кота за хвост? Ставим на голосование…

– Постойте! Постойте-постойте, – раздался еще один – уверенный, но, в то же время настойчивый Голос. – Игрок – это фигура, конечно, авторитетная… Но насколько она авторитетнее… другого Игрока?

– Что? Что такое? – забеспокоились Голоса

– Что за двусмысленные намеки?

– Это провокация!

– Тьфу на вас! Тьфу! Кто видит – я попал в него?..

– Никакой провокации, – спокойно ответил Голос. – Игрок номер два – прошу вас!

Двери буфета распахнулись, и в них показалась знакомая уже Толику фигура.

Это был Дэн.

Выглядел он довольно потрепанно. Видимо поэтому, молча присел на расшитую подушку и с отвращением хлебнул чего-то из бокала, немедленно поднесенного джинном.

– Игрок номер два выдвигает прямо противоположные требования – разрешить для всех проживание и занятие бизнесом в Волшебной Москве без регистрации!

– Правильно! А почему бы и нет? – выкрикнули ранее молчавшие голоса. – Надо легализовать стихийно сложившееся положение!…

– Что?! – взвыли другие. – Как это – легализовать?! Да что вы несете?!

Поднялся невообразимый шум и визг. Казалось, невидимые Голоса вцепились друг в друга невидимыми зубами, и рвут друг друга в клочья.

Тут в спор вклинилось новое лицо – давешняя женщина в халате и лосинах, которая, бесцеремонно отпихивая стоящие на пути столики, прокладывала себе путь шваброй с мокрой губкой на конце.

– А ну, подняли ноги! – раздраженно кричала она, и Голоса, казалось, натыкаясь на эту нелепую фразу, смолкали, а затем продолжали крики на еще более высоких тонах.

Толику показалось, что от этого безумного воя у него закружилась голова. А может, это ощущение возникло от того, что он заметил в полумраке зыбкие, но знакомые силуэты фигур в капюшонах.

Толик мотнул головой, и наваждение исчезло. Оставив, однако, ощущение некой настороженности. Через мгновенье Толик снова заметил похожий силуэт, на этот раз – у противоположной стены.

Теперь у Толика не оставалось сомнения: музыку в Думе заказывают агенты Княжества. Он ощутил беспокойство, смешанное с разочарованием.

Никакого решения эта Дума принять не могла. Бесконечные споры переходили в перебранку, и так могло продолжаться долго. В конце-концов, Толик никому ничего не обязан. Он сделал все, что мог.

Толик встал, взвалил гномовский рюкзак на плечо и направился было к выходу.

И тут же наступила тишина.

– Игрок номер один! – окликнул его Голос спикера, – Вы как-то не очень не настойчивы в своих требованиях.

– Ну, почему, – потупив взгляд, ответил Толик, – Я ведь все сказал, что хотел. Вам осталось только решить….

– А что скажет Игрок номер два? – продолжил Голос.

Игрок номер два с кислой миной разглядывал Толика. Вчерашняя ночь в гостях у хозяйки Черкизовской Орды не прошла бесследно. Вспоминать ее Дэну не хотелось, тем более, что некоторые туманные воспоминания не могли не вызывать приступов тошноты. Ему оставалось только убеждать самого себя в том, что в постели этой самой Степаниды он проснулся совершенно случайно…

Данное ему поручение он рассматривал совершенно формально. Может, потому, что адекватное восприятие мира еще не вернулось. И весьма интересная встреча с конкурентом по Игре натыкалась в мыслях на равнодушное «ну, надо же…»

…Голос спикера деликатно откашлялся. В полумраке зала проплыло еле заметное марево – Толик продолжал почему-то видеть агентов, которые, очевидно, выдавать себя не желали. Оставалось только удивляться этой обретенной способности.