себе: поднажми, еще годок — и наступит социализм, а чтоб было скорее — это зависит от тебя. Я жду не дождусь, когда смогу сказать: вот оно! Теперь можно пожить. А мне тоже хотелось бы беззаботной жизни. Неужели я заслужил ее меньше других? Да отвечайте же наконец!

Фрау Флинц молчит.

Ну конечно, вы скажете — беззаботен не тот, у кого забот нет, а тот, кто ни о чем не заботится. И ты жалуешься, что на тебя свалилась огромная забота, забота о человеке. Что наконец-то тебе представилась возможность по-настоящему, без полицейской дубинки позаботиться о своем классе. (Пауза.) Ладно. Вы мне все это скажете. Да скажете еще, что у вас-то забот хватает. А я скажу вам прямо в лицо: вы дошли до ручки, потому что вам не о ком стало заботиться. Сыновья от вас ушли, вы остались в одиночестве. Только не говорите, будто не знаете, куда вам податься. Чудачка, сколько вам пришлось изворачиваться, чтобы ваших пятеро ребят не померли с голоду. Какое потребовалось мужество, чтобы не дать им превратиться в убойный скот. То было войной за себя. А сейчас вы не хотите взяться за ум и понять: если ты беден, то остается одно — разбогатеть. Изо дня в день вы готовы смиренно смотреть, как тридцать бедолаг надрываются в поте лица, тридцать раз бороздят поле из конца в конец. А ведь один трактор с машинами сразу захватывает всю полосу. Да ровненько, как по линеечке. Вам умные люди говорят: надо всем миром за дело взяться, а вы им даете от ворот поворот. Вот мне и говорят: товарищ Вайлер, ни слова о коллективизации. Крестьянам этого не понять. Эгоизм коренится еще слишком глубоко. (Достает брошюру.) Написавший ее был величайшим человеком всех времен. Он требует для людей вообще всех земных благ. Человека этого зовут Ленин. И он говорит: богатейте в товариществе. Прочтите, если не верите. Там написано, как разбогатеть. (Дает книгу фрау Флинц и направляется к двери. Неожиданно начинает смеяться.) Слышали бы сейчас наши, комитетские, что я пропагандирую. Коллективное хозяйство. Мираж. (Оглушительно смеется.) Вы не поверите, фрау Флинц, но сегодня я впервые снова могу смеяться по-настоящему. Вероятно, революция — слишком серьезное дело, чтобы ее можно было делать без юмора. Чего только не случается с человеком. (Еще раз возвращается к постели.) Я вот собирался бросить все и уехать на комбинат, слесарем. Нет, я поеду в Халле. И займусь вопросами права. (Идет к двери.) Да, совсем забыл: к вам хотел заглянуть доктор Хайнице из поликлиники. Вы сделаете все, что он скажет. (Выходит.)

Фрау Флинц хватается за брошюру Ленина.

14. ПЛАН КООПЕРАТИВНОГО ТОВАРИЩЕСТВА

Киносеанс в деревенском кабачке. Демонстрируется австрийский фильм «Дитя Дуная», вызывающий единодушный интерес зрителей.

Ж е н с к и й  г о л о с. Господин киномеханик, кто-то храпит.

Действительно, слышится легкий храп.

Г о л о с. Это Бинкау, он всегда храпит.

Г о л о с. Он храпит даже в церкви.

Ж е н с к и й  г о л о с. Но в кино это мешает.

Г о л о с  Б о й е. Тихо там, впереди!

Г о л о с. Да тише вы!

Г о л о с. Это кино или дискуссия?

Г о л о с  Б о й е. Тихо!

Г о л о с. Шшш…

Г о л о с. Что значит «шшш»? Я просто сказал, что Бинкау всегда храпит.

Г о л о с  Б о й е (кричит). Тихо, черт возьми!

Г о л о с  В е с т ф а л я. Вы так орете «тихо», господин Бойе, что мешаете больше всех.

Г о л о с (громко). Бинкау! Ты храпишь!

Г о л о с  Б и н к а у (громко). Нет, не храплю, а то я бы слышал.

Д р у г о й  г о л о с. Сам себя никогда не слышишь. Потому что спишь.

Г о л о с  Б и н к а у. Еще что? Я не сплю.

Д р у г о й  г о л о с. Тогда бы ты не храпел.

Г о л о с  Б и н к а у. А я и не храплю.

Г о л о с  Б о й е. Прекратят, наконец разговоры в первых рядах?

Г о л о с  Б и н к а у. Если не спишь, то и не храпишь. (Засыпает, снова храпит.)

Слышится «Песня о Дунае».

Ж е н с к и й  г о л о с. Он опять храпит.

Г о л о с. Да перестаньте вы, бога ради!

Ж е н с к и й  г о л о с. Не перестану. Мне это мешает.

Г о л о с  Б о й е. Я требую прекратить болтовню. Да толкните же мужика!

Г о л о с. Не имеет смысла, господин Бойе, он же будет спорить.

Е щ е  о д и н  г о л о с. Пусть поспит. Он до смерти устал.

Ж е н с к и й  г о л о с. Тогда нужно не пускать в кино крестьян, у которых меньше пяти гектаров. Так считает господин Бойе.

Звучит «Песня о Дунае».

Г о л о с. Персональное кино для господина Бойе!

Г о л о с. Нет, это невозможно!

Г о л о с. Тихо, я хочу смотреть фильм.

Г о л о с. Мало мы надрываемся, так еще приходится выслушивать насмешки от богатея.

Г о л о с. Где эта жирная рожа фон Бойе?

Г о л о с. Сядьте, пригните головы.

Ж е н с к и й  г о л о с. Разумеется, в ложе.

Г о л о с  Б е т т и. Сядьте.

Г о л о с. Мы ведь, кажется, пришли в кино? Я хочу смотреть фильм.

Г о л о с  к и н о м е х а н и к а. Выйдите из оптической оси.

Г о л о с. Нет. Пусть господин Бойе узнает, каков мой рабочий кулак.

Г о л о с. Послушай, не порти себе жизнь.

Г о л о с  Б е т т и. Не трогайте Бойе.

Г о л о с. А теперь и вовсе ничего не видно.

Зажигается свет. Несколько крестьян протиснулись к Бойе. В середине спокойно сидит  ф р а у  Ф л и н ц. Она хорошо одета и выглядит лет на десять моложе.

Б о й е. Флинц!..

Крестьяне оборачиваются и удивленно смотрят на Флинц.

К у л а к. Я думал, она умрет.

В а й к е р т. Сорняк не глохнет.

Ж е н а  к у л а к а (тихо). Как она одета!

Ф р а у  Ф л и н ц. Это из магазина. Плуг продала.

К р е с т ь я н и н. Да разве нашему брату можно без плуга? Это же черт знает что.

Б о й е. Это ее рук дело, ясно. Я тут ни при чем. Будто я против бедняков.

Б е т т и. Она воспользовалась темнотой. Она без билета.

В е с т ф а л ь. Вышла из больницы, и первым делом не на свое, скажем, запущенное поле, нет, — в кино. Да еще мешает.

Ж е н щ и н а. Расфуфырена, будто городская.

В е с т ф а л ь. Все к одному.

Б о й е (подходит к Вестфалю). Люди, которые много работают, не позволяют себе ничего подобного.

Б е т т и. Вестфаль прав, пусть она убирается отсюда.

К р е с т ь я н и н. Верно, Вестфаль, лучше выпроводи эту женщину.

Д р у г о й  к р е с т ь я н и н. Пусть убирается.

К и н о м е х а н и к. Люди, имейте же совесть. У меня тоже есть план. Прокрутить четырнадцать раз в неделю цветной фильм «Дитя Дуная» — эту радостную песнь о любви и народном искусстве — я могу только с вашей помощью. Садитесь. Если женщина уплатила, никто не имеет права ее выставить. Хватит, не мешайте, фильм и без того длинный.

Фрау Флинц показывает билет. Крестьяне смотрят на Вестфаля.

В е с т ф а л ь. Тогда хоть Бинкау разбудите. А то она опять пристанет.

К р е с т ь я н и н (расталкивая Бинкау). Бинкау, ты спишь.

Б и н к а у. Валяйте, набрасывайтесь на меня! Да, у меня сил не хватает, не справляюсь. Я не машина. Забирайте мой надел. Чем скорее, тем лучше.

В е с т ф а л ь. Образумься, Бинкау. Ты — объективная трудность.

К и н о м е х а н и к. Так. Теперь усядемся. Сейчас