— Эй… — тут же отзывается папа Даня, успевший мне и подзатыльников, строго наедине, естественно, надавать, и перекурить, хотя уже давно бросил, и с дядей Коляном посраться до матерного лая на тему недочетов в воспитании подрастающего поколения.

— Закрыли тему, — тут же рявкает дядя Серега, и все послушно затыкаются. Дядя Серега у нас — непререкаемый авторитет. Говорят, постоянно влетающих Зверят, самого дядю Коляна и папу Даню столько раз из говнища вытаскивал, что уже и счет потерялся, — потом поорете. Надо вопрос решать. И быстро. Я так понимаю, — тут он остро режет взглядом нахохлившегося Лешку, — это не ждет.

— Я сразу рванул сюда, как ее фотку увидел, — пожав плечами, отвечает тот, — ответ заказчику дал положительный… А куратору… Ничего.

— А по протоколу как должен сделать? — спрашивает Серега.

— Должен предоставить куратору запись разговора с заказчиком и потом уже он принимает решение, как крутить…

— То есть, до заказчика основного докручивать, или останавливаться на посреднике… — довершает дядя Колян.

— Ну да.

— А что, могут остановиться на посреднике? — интересуется дядя Серега.

— Могут. Если понимают перспективу. Ну, или надо компромат, например. И все.

— Суки.

— Не без этого. Спецура. Все, бля, для народа.

— Хорошо ты попал, малыш, — ворчит дядя Серега, — о чем только думал, когда соглашался…

— О сестре, — коротко отвечает Лешка, а Машку в этот момент опять подбрасывает. И меня, с ней синхронно.

— Думальщик! Дурак! Я ради тебя… А ты! — она снова начинает задыхаться, и я, наплевав на всех, молча подхожу в ней и сграбастываю на руки.

А затем опять сажусь на диван, уже с нею на руках.

Все присутствующие в комнате молча провожают взглядами мое выступление, никак не комментируя, а затем возвращаются к своим баранам. Вернее, к одному. Барану. О сестре думающему.

Машку трясет в моих руках и меня тоже.

Я начинаю ее гладить, мягко успокаивать легкими поцелуями в пушистую макушку. Ловлю внимательный ревнивый взгляд ее брата и с вызовом смотрю в ответ.

Пошел ты, герой, бля, спаситель.

В это время с улицы доносится ворчание Тирана, все напрягаются, смотрят на дверь.

— Это Зуб, наверно, — шепчет мне в шею Машка, и ее дыхание нежным теплом ворошит волоски на коже.

Дверь открывается, и в самом деле на пороге появляется массивная фигура ее «старшего братишки».

Он оценивает обстановку одним острым спецурским взглядом, потом молча ступает внутрь, демонстративно держа руки на виду.

Смотрит на Машку, прячущуюся в моих объятиях.

— Так я и думал… Не зря крутился вокруг нее, — ворчит он, затем осматривает более внимательно всех присутствующих, тут же выделяя дядю Коляна, как коллегу, коротко представляется, — капитан Зубов, спецотдел МВД.

— Какой еще, нахер, спецотдел? — усмехается дядя Колян, шагая вперед.

— Какой надо спецотдел. Специальный, — поясняет капитан Зубов, подавая руку. Первым.

Дядя Колян смотрит на него, затем отвечает.

Я незаметно для Машки выдыхаю. Вроде, норм все.

Пока Зубов здоровается со всеми остальными, Машка сидит, сопит мне в шею и явно не желает вообще хоть как-то принимать участие в происходящем. Ну еще бы. Столько эмоций, столько нервов.

Я бы вообще от впечатлений вырубился, а она, стойкий оловянный солдатик, держится.

Удивительная девчонка. Самая лучшая.

А ведь думал, что не успокою ее, в самом начале, когда она на брательника своего бросилась.

Но ничего, угомонил.

Сели мы потом, тяпнули… Выдохнули…

И затем услышали потрясающую по своей простоте и глупости историю.

Лешка ничего не скрывал, понимая, что смысла нет. Да и, наверно, не желая ничего скрывать.

Понятное дело, про отсидку на малолетке Леша особо не рассказывал, да и правильно. Все самое интересное потом началось. Вернее, все на малолетке началось, но во взрослой зоне продолжилось.

Потому что на малолетке его приметили, аккуратно вели, послеживали.

И потом начали обрабатывать.

По правильному, по психологичному. Потомки чекистов, бля. Холодная голова, горячее сердце, стальные яйца.

Все по нотам разыграли.

Для начала, Лешка узнал от добрых людей, чем занимается Машка. И почему она это делает.

Естественно, охренел, хотел ей писать и звонить, но по характеру своему вперся на карцер.

Посидел, подумал, потерзался дополнительными муками совести…

Он и так там на измене сидел из-за позднего зажигания, когда догнал, как сестренку подставил, оставил ее одну, без поддержки.

И все думал, как помочь, как поддержать…

«Никак, думальщик, блин, — съязвила Машка на этом моменте, — раньше надо было думать!»

Лешка тут же сорвался, начал убеждать в чем-то, говорить, что сам не понял, как произошло тогда вечером, что хотел наказать тварей…

Наказал.

Себя и сестру.

Короче говоря, парень терзался, переживал, а это самая благодатная тема для того, чтоб в душу влезть. Вот и влезли к нему в душу.

Приманили возможностью помочь сестре, вытащить себя из задницы, начать все с чистого листа, да в интересной работе.

Семена упали на благодатную почву.

И Лешка довольно быстро согласился на предложение вербовщика, из тех, что постоянно ищут людей, способных на поступки для своей страны.

Обычно, как раз такие жесткие парни с гибкой психикой, способные перестроиться мгновенно, и подходят. Его срок и его прошлое — неважны. Важно, что он — один, без семьи и родни. Сестра — не в счет. Наоборот, хорошая привязка. Ради сестры на многое пойдет. Главное, хорошо замотивировать.

Ему обещали хорошее будущее, деньги, возможность поддерживать сестру…

И он согласился. Почему нет? Но не учел одного.

Для того, чтоб ему получить чистую биографию, нужно умереть.

И не учел реакции Машки. А еще ее деятельности по его освобождению, которая проходила как раз параллельно основным событиям.

Генерал-взяточник даже и не думал ничего делать для УДО Лешки, он просто забрал бабки и все. Развел молодых и глупых, как лохов.

И, конечно же, тоже не знал, что Лешку вербанули.

Для него смерть парня была сюрпризом, но это вообще не значило, что он отдаст бабки назад. Зачем?

Игорь ступил, когда начал угрожать.

И погиб по ошибке. Ну, и по излишней кровожадности генерала.