Говорил тиду совершенно спокойно, однако на последних словах голос помрачнел.

– Она действует не по своей воле?

– Этот человек не кукловод. Скорее, наставник. Шао Цзюнь выросла в гареме и почти не покидала дворец. А когда получила титул, император скончался. Думаю, смерть правителя на ее совести. Величайшее преступление – покуситься на жизнь Сына Неба, вот только совершить его она бы сама не додумалась… Кто-то определенно давал ей указания.

Янмин, будто не замечая, как тон собеседника становится все холоднее, ответил:

– Ты прав. Но зачем этому человеку планировать убийство императора?

На шестнадцатый год своего правления Чжу Хоучжао скоропостижно скончался. В живых его последней видела Шао Цзюнь. Тиду приказал арестовать девушку по обвинению в убийстве правителя, хотя на самом деле это было прикрытие в попытке получить свиток с надписью «Дайюй».

– У этого человека точно есть цель, и он хорошо спрятался, однако…

Евнух многозначительно посмотрел на старого друга, а тот лишь равнодушно сказал:

– Значит, ты напал на след?

– О-о-о… Сначала я вообще сомневался, существует ли «серый кардинал». Но когда девка вернулась в империю, после чего мечом в сердце убили Гао Фэна, все стало понятно.

– Как это «стало понятно»?

Старик Юн откинулся назад и засмеялся:

– Гао Фэн был моим учеником, я прекрасно знал уровень его способностей. Анализ раны позволил выяснить, что убийца одного роста с тобой, а бывшая Милосердная – ниже. Выходит, кто-то помог ей отбиться.

– Хм… помню, тело обнаружили неподалеку от Академии сынов государства. Неужто убийца – кто-то из студентов или преподавателей?

Глава Тигров пристально посмотрел на лидера Братства. Тон беседы оставался дружелюбным, но никто из них не раскрывал свои истинные мысли. Сейчас они подошли к последнему рубежу.

– Я рассматривал такой вариант, поэтому после того визита к тебе приказал проверить всех в академии с подходящим ростом. Вот только человек мог и не иметь отношения к учебному заведению. Однако смерть Вэй Биня сузила круг подозреваемых.

– Ого. Интересно узнать подробности.

– Государственная преступница Шао Цзюнь специально подала заявление ректору Академии сынов государства на прочтение «Записок яшмовой крови» из «Энциклопедии Юнлэ» с целью выманить евнуха Вэя. Затем она воспользовалась статуей Будды в храме Фатун, лишила его оружия, после чего убила. Весь план выглядел блестяще, тонко продуманным, но как раз это и странно, ведь девка не так умна. К тому же точно не в курсе, что в книге упоминается Шкатулка Предтеч, пусть информации о ней и мало. Бывшая наложница пошла на риск и подала список для чтения в академию… Зачем? Все просто: выманить Биня. Отсюда легко понять, что ей помогал человек, обладающий серьезными знаниями.

В маленькой лодке будто наступила зима: все замерло, даже речная вода не колыхалась. Старик Юн, не отрывая взгляда от Янмина, достал из-за пазухи кусочек яшмы и положил на стол.

– Я подозревал семерых. Ты был последним в списке, пока я не нашел подвеску.

– Эту?

Евнух ответил с усмешкой:

– Нет, ты видишь мою.

Он перевернул украшение, и там действительно оказалась надпись «Мораль». Изначально кусок яшмы был целым, но Ицин разделил его на три части и подарил двум своим друзьям.

«Небо определяет природу, врожденные качества – мораль, самосовершенствование – веру» – так начинается философский трактат «Учение о срединном и неизменном». Той ночью в их беседе господин Ян высказался, что качества человека определяются Небом, поэтому он должен следовать его воли, а не спорить. Евнух Чжан считал, что решимость человека преодолевает Небо и способна влиять на события. Янмин считал, что силы одного человека ограничены – нужно взращивать таланты и развивать народное сознание. Хотя у троих была одна мечта, тем не менее каждый думал по-своему и не мог переубедить другого.

Ицин, как самый старший, выбрал из начальной фразы «Учения» слова, которые более всего выражали мировоззрение каждого, попросил мастера выгравировать их на яшме, а затем подарил друзьям. Это стало своего рода символом: три человека с такими разными мнениями будут действовать вместе, приложат все усилия ради улучшения империи. Тогда они достигли согласия, но после смерти Лю Цзиня ситуация начала меняться, а затем на трон взошел новый император, и во время церемонии причисления предков все кардинально изменилось.

Тиду сказал, глядя на подвеску:

– Присматривающий за усыпальницей Чэнь Сицзянь в прошлые годы служил в Леопардовом павильоне. По моим прикидкам, Шао Цзюнь рано или поздно начала бы искать его, вот и сделал его «пешкой», поставив охранять усыпальницу. К несчастью, мою «расстановку камней-го» нарушил именно он, став жертвой собственного честолюбия, когда решил забрать себе яшму, которая находилась у бывшей наложницы. – Старик Юн взглянул на собеседника. – Я понял это, когда Юй Даюн рассказал, что вся одежда Сицзяня пропиталась кровью, кроме одного небольшого места на груди. Выходит, евнух Чэнь забрал яшму и повесил на свою шею.

– Так почему подозрения пали на меня?

– Сначала я усомнился в Ицине: его любимый ученик безвылазно сидит в Нанкине, а разыскиваемая преступница после появления в мавзолее Сяолин как сквозь землю провалилась. Только подвеска оказалась при нем. Тогда я послал Ло Сяна за тобой, однако вы справились и с ним. Но даже ты не знал, что истинное прозвище этого человека – Трехголовая Тень, так?

Янмин понимал: разговор близится к развязке. По его спине пробежал холодок. Глава Тигров пришел один, рассказал уже почти все… Неужели он так уверен в своих силах? Однако господин Ван снова не выдал эмоций и спросил:

– Правда?

– Конечно. Три брата-близнеца Ло.

Неожиданно евнух тяжело вздохнул:

– Мой старый друг, ты претендуешь на большие достижения в учении о духовном самосовершенствовании, но остаешься просто человеком. Когда я достал подвеску, ты никак не отреагировал. Почти. Твоя левая нога чуть напряглась, после чего лодка качнулась.

Собеседник не ответил. На протяжении всего разговора он выглядел абсолютно монументально, как гора, ведь верил: евнух запугивает его. Янмин использовал особую технику дыхания для самоконтроля, потому без тени страха встретился с тиду. Но когда услышал историю про подвеску, на мгновение вздрогнул. Ведь в глубине души наставник переживал за свою ученицу.

– Янмин, в своей жизни я уважал лишь двоих: тебя и Ицина. При нашем первом общении меня до глубины души тронуло, как вы общались со мной, евнухом, – на равных. Я до последнего не хотел верить, что за бывшей Милосердной наложницей стоишь ты, но… Все пришло именно к этому.

Старик Юн тяжело вздохнул, по-настоящему тяжело, хотя взгляд его оставался холодным. Он сказал:

– Друг мой, я никогда