Земля возьмет свое и уйдет.

Огонь возьмет свое и уйдет.

Вы подобрались ко мне близко, но поймать меня вам не удастся никогда.

Исполнивший предназначенное освободится, возьмет свое и уйдет.

Прощайте!».

Текст предсмертной записки Ашота Яновича Стибелиса Иван помнил наизусть. Также на компьютере гинеколога следователи нашли жуткий вариант знаменитой базы девственниц – с отмеченными к похищению женщинами. Еще в квартире были обнаружены личные вещи некоторых жертв, с разных преступлений – того же характера, что на огороде Декстера. А из вещей Варвары, кроме одеяльца, бутылочка и одна из распашонок.

Но самая страшная находка ждала оперативников в багажнике машины. В нем лежало небрежно брошенное, будто скомканное, тело Розы Моисеевны Фельдштейн, прикрытое парой плетеных пластиковых мешков для строительного мусора.

Прибывший на место эксперт указал на множественные гематомы на теле женщины, но отметил, что вряд ли они были причиной смерти. Судя по всему, они появились после нее – как будто кто-то в бешенстве пинал труп. Точнее эксперт обещал сказать после вскрытия.

Густой запах спиртного исходящий от качающегося на люстре гинеколога, а также пустые и недопитые бутылки из-под водки, коньяка и другого алкоголя, рассредоточенные по всей квартире, указывали на то, что Стибелис действительно вернулся на «кривую дорожку». Как это и предположил его начальник, Борис Артурович. Случилось это, вероятно, недавно: пыли на скопившейся в квартире пустой таре Иван не заметил – в то время как все остальное там было, как и полагается холостяцкой однушке, в безалаберном беспорядке.

Манин, отдав необходимые служебные распоряжения, вернулся к Черешнину. Алексей попробовал оказать убитому горем Ивану поддержку:

– Будем искать везде. Может еще не поздно.

– Он попрощался, – отрицательно покачав головой, не согласился Черешнин. – «Исполнивший предназначенное освободится». Он покончил со всеми. Они мертвы.

Манин похлопал Ивана по плечу, что вероятно значило, что, как ни печально, но он с ним согласен. Тем не менее, вслух сказал другое:

– Давай надеяться на лучшее, Ваня. Отправляйся к Гуляре. Все новости буду сообщать тебе сразу, я обещаю.

– Я сам его спровоцировал, – сказал Черешнин, опустив голову. – Нельзя было ничего ему говорить про стихии.

– Не надо себя казнить. Я виноват больше. Проглядел. Я протокол читал: у него еще в детстве рассудке мог поехать. Рос без отца, возможно, винил в этом мать, а то и всех женщин. Профессию странную выбрал. И база девственниц эта…Нормальному такое вообще в голову придет?

Прокурор сделал паузу на глубокий вздох.

– А потом и совсем обезумел: ребенка похитил, подонок. В действиях сумасшедших нет логики, ты сам знаешь…

– Есть, – ответил Иван, не согласившись и тут. – Есть логика. Он знал, что делает.

Алексей всем лицом изобразил вежливое сомнение.

– Ее невинность и знак зодиака – вот, что ему было нужно, – продолжил Черешнин. – Старуха в багажнике… Я почти уверен, вскрытие покажет, она умерла от естественных причин. От старости может. После этого он и похитил Варвару – для того, чтобы ее заменить.

– Интересная гипотеза, – потер нос Манин, видимо, не желая вступать в спор. – Мы ее обязательно учтем.

Алексей Николаевич все-таки настоял, чтобы Черешнин отправился в больницу, к супруге. Тут, на месте преступления, он все равно ничем помочь не мог.

Гуляра, как только узнала, что вещи ребенка нашли у покончившего с собой Стибелиса, впала в истерику. Ее изможденный потрясениями организм с трудом пребывал в сознании. Врачи «пошли ему навстречу». После внушительной дозы успокоительного несчастная отключилась, впав в контролируемый медиками глубокий сон. Впрочем, даже в нем она продолжала переживать постигшее ее горе – судя по прерывистой нервной дрожи, время от времени пробегающей по ее телу, и длинным мучительным стонам, вырывающимся из ее груди.

Так прошли трое суток.

Большую их часть Иван провел рядом с женой. Тоже измученный, он спал урывками, у ее кровати, на стуле, сложив голову на скрещенные на коленях руки. Все остальное время он либо сидел рядом, не выпуская из ладоней руку жены, либо, включив ноутбук, с которым, как любой программист, не расставался ни днем, ни ночью, пытался думать над тем, как еще можно повлиять на поиски дочки.

Увы, все размышления и проверки версий только подтверждали уже сделанные догадки. В базе маньяка действительно не было второй такой, как Роза – девственницы под знаком Стрельца. А, значит, Варваре была уготована (а судя по записке, оставленной сумасшедшим, уже воплощена в реальность) страшнейшая участь. Огонь. Единственная из стихий, жертв которой еще не нашли.

Пищу Ивану, то поочередно, то вместе, приносили Клара с Ложкиным. Васька даже подежурил несколько раз, чтобы измученный друг мог немного поспать. Благо ивановский ноут был под рукой, а, как известно, развлекать себя просмотрами ютубовских роликов можно бесконечно.

По нескольку раз в день в больницу заглядывали мать Черешнина и гулярина бабушка, а также постоянно звонили ее, живущие не в Москве, родители. И, естественно, каждому Иван полностью отчитывался о том, как идут дела.

В прокуратуру, по выданному лично Маниным номеру телефона, он звонил не реже раза час. Каждый раз с ним вежливо и тактично делились информацией. К сожалению, почти бесполезной. Несмотря на обыски и опросы свидетелей, каких-либо фактов, способных вывести на след последних жертв Стибелиса, и их маленькой дочери в их числе, установить не удалось.

На третий день Манин позвонил Ивану сам.

Справившись о самочувствии Гуляры, прокурор сообщил, наконец, новость, которая заслуживала внимания:

– Я подал в отставку. Слишком много допущено ошибок и пострадало людей. Ваша девочка… – Алексей вынужденно тронул самое болезненное. – Мне очень жаль, поверьте. Вы оба с Гулярой простите меня, если можете.

Черешнин принял извинения сухо. Не потому, что винил в чем-то Манина. Просто они ничем в этой ужасной ситуации не помогали.

Гуляра очнулась на четвертый день, просто открыв глаза.

Первое, что она увидела, это усталое, напряженное от недосыпания лицо мужа. Он все также сидел рядом, держа ее за руку.

– Здравствуй.

– Здравствуй.

Она, молча, смотрела на него, боясь задать известный им обоим страшный вопрос, но еще больше боясь услышать на него ответ.

– Гуляра, – Иван погладил жену по волосам. – Она жива.

– Ее нашли?! – Гуляра задохнулась от радости. – Нашли! Я знала, я знала…

– Нет, нет, я прошу тебя, – Черешнин остановил супругу. – Прости, я не так сказал… Я так думаю. Я уверен, что она жива.

Гуляра беззвучно заплакала, закусив губу, и отвернула лицо.

– Подожди. Я говорю это не просто так, – Иван заговорил быстро, но, в то же время, стараясь придавать своим словам максимальную убедительность. – Я много думал. Мне кажется, у нас есть шанс. И мы