интересная. На болотную птицу ты не смахиваешь. Да и клюв у тебя короткий, а у бекаса длинный. Я вот тут подумал: если тебе со мной разговаривать совсем не хочется и ты обиделся сильно, то можно тебя немного растормошить. Как ты смотришь на то, чтоб я постриг тебя этим ножичком? – Забродов провел пальцем по лезвию метательного ножа. – «Стрижка по-индейски» называется. Извини, анестезии не имеется, так что я могу предложить тебе медитацию и кусок кухонной тряпки в зубы. Как ты относишься к моей идее?

– Я работаю на Монгола, – выдохнул Бекас, не отрывая взгляда от метательного ножа, лезвие которого Забродов задумчиво разглядывал, словно размышляя, заточить его или нет. – А он на Кекса работает.

– Какое место ты занимаешь в этой иерархии, Бекас? Выходит, где-то в середине, раз тебя посылают на такие грязные задания.

– Монгол с твоей телкой сейчас в Торбеево. При мне ее не трогали. Как там сейчас – не знаю. Развяжи руки, я рыпаться не буду. Даю честное слово пацана!

– Знаю я ваше честное слово! – проворчал Илларион. – Тоже мне, пацан! Тебе какой год уже пошел? Небось пятый десяток, а ты все в пацанов играешь! Семью бы завел себе, что ли, работать начал, а так что? Бесхозный, ни двора ни кола…

– Жизнь, падла, прижала. – Бекас лежал со связанными ногами, но с удовольствием крякнул, когда Забродов развязал ему руки, и вытянул их перед собою. – А… Хорошо-то как. Если бы еще и ноги…

– И еще пистолет в придачу, – уточнил Илларион. – Ты не наглей и довольствуйся тем, что имеешь. Я тебе руки не просто так развязал. Звони Монголу и говори, что взял офицера. Потом ты расскажешь мне, как там обжился Монгол, где ходы и выходы. А потом мы вместе съездим на экскурсию.

– Завалишь ты меня, – с сомнением покачал головой Бекас. – Шкурой чувствую…

– За шкуру свою не волнуйся. Если поможешь, я похлопочу за тебя, парень ты не совсем конченный, – пообещал Забродов. – Пообщаешься с ментом одним, расскажешь про свою работенку, и все будет хорошо.

– В натуре? – Бекас посмотрел на Иллариона снизу вверх.

– Звони давай, в натуре. За мной не заржавеет. Как сказал, так и сделаю.

«Эх ты, птица болотная. Не с теми ты людьми связался, – с сожалением подумал Забродов. – Вот, скажем, попал бы сразу в правильное русло, и не был бы ты Бекасом, а звался бы по имени-отчеству, и не ввязывался бы во всякие сомнительные дела. Может, и книжки бы читал, работу нашел хорошую, и был бы ты в свои сорок или сколько там тебе не бандюгой, а уважаемым человеком».

– Это Бекас. Все сделано. Он взят. Ребят сучара покрошил маленько.

– Че ты там отсиживаешься? Че я тебе говорил? Сюда везти его, падла!

– Понял.

– Как я понимаю, – сказал Забродов, – Монгол жаждет личной встречи. Что ж, лично я не против. Кстати, как там тебя по имени? Не люблю я эти бандитские клички, привык по-нормальному обращаться.

– Костей меня зовут.

– Ну вот и отлично, Костя. Так гораздо лучше звучит. Теперь нарисуй мне план дома и прилежащей территории, где отсиживается Монгол. А я пока один звоночек важный сделаю. Даже два. Кстати, – Илларион отнял трубку от уха, – что Карась на Джанкойской делал?

– Не в курсах, Забродов… – угрюмо ответил Костя, вычерчивая на бумаге план. – Я же не все знаю. Что Монгол скажет, то и делаю, а лишних базаров он не любит. В натуре не знаю. Слышал только, что там должны были завалить кого-то, а кого именно – не знаю.

– Понятно. Не в курсах, значит, – задумчиво повторил Забродов и позвонил Сорокину. Час был поздний, и, наверное, Сорокин уже видел десятые сны, тем не менее дело не могло ждать.

– Алло…

– Спим на дежурстве, товарищ полковник! Нехорошо! – Илларион никогда не отказывался подколоть Сорокина, а тот каждый раз попадался на его шутки, быть может потому, что Забродов почти всегда заставал его врасплох.

– Никак нет, товарищ… эээ… – Сорокин растерялся, а Забродов представил, как полковник вскочил и вытянулся по струнке.

– Ладно, Сорокин, ты заслужил мое прощение, так и быть. Это Забродов!

– Забродов! – спросонья повторил Сорокин и внезапно очнулся. – Забродов, мать твою! Это ты? Что за идиотские шутки! Полвторого ночи! Тебе что, заняться нечем? Дурь в одном месте заиграла?

– Помнишь, ты мне про гостей говорил? Они зашли ко мне на чаек. Правда, нехорошо все получилось. Кто-то внизу так и остался, кто-то вверху отдыхает.

– Ты что? Сдурел, что ли, совсем? Такие вещи по телефону рассказывать!

– На ночь глядя страшная сказка, Сорокин, – усмехнулся Илларион. – А теперь слушай внимательно. Меня интересуют личности по кличкам Кекс и Монгол. Ко мне тут в гости их подчиненный зашел. – И Забродов тут же завершил вызов, не желая выслушивать вероятные возражения Сорокина.

Забродов тут же позвонил Федорову.

– Что там у вас, товарищ генерал? Есть какая-нибудь информация?

– Ни хрена, – мрачно ответил генерал и добавил со всей строгостью, на которую был способен: – Ты смотри мне, Забродов: если с Катей что-то случится, то ты будешь отвечать по полной, без всякого снисхождения.

– Товарищ генерал, вы говорите точно так же, как и моя совесть. Или как это можно понимать? – усмехнулся Илларион.

– Забродов! Что у тебя за дурацкий юмор! Ты мне хоть можешь объяснить по-нормальному, что у тебя стряслось! Вечно ты все сразу сказать не можешь, клещами из тебя тянуть приходиться.

– У меня нежданные гости были. И я решил нанести им ответный визит. Я все-таки человек вежливый.

– Какие гости? Я ничего не понимаю! – кипятился генерал. Он раздражался все больше оттого, что знал: когда Забродов начинает говорить загадками, это означает лишь одно – он опять что-нибудь затеял.

– Обыкновенные гости. Я, правда, с ними незнаком. Но теперь познакомились. Еду к ним в Торбеево.

– Забродов, ты уже не в том возрасте, чтобы быть суперменом! И ты это знаешь лучше, чем я.

– Совесть не дает покоя, товарищ генерал. Катя задерживается у них в гостях. Ее отпускать что-то не хотят. Если что – не поминайте лихом.

– Забродов! – взревел Федоров, да