– Понимаю, но ты перегнул палку, причём знатно. Какая-же женщина будет терпеть, когда с ней как со скотиной? Конечно, в каком-нибудь неримском захолустье может и принято, что девушка, будь крестьянская баба или графская леди, это приложение к мужику, но даже те не смогут пережить ради любимого ритуальные пытки и мракобесную голодовку!

– Ей же нужно было как-то закалить себя. Да, человек, я нисколько не потерял к ней в чувствах после свадьбы. Но дитя…она украла его и подвергла опасности. Да и зло никогда не дремлет, а с ней последняя надежда нашего народа.

– Вам с этим поможет Первосвященник и Церковь. Он с его клириками, магами света, проповедниками и верой зашёл далеко в области борьбы против тьмы. Вам точно поможет.

– Чужая вера… а ваш Первосвященник больше похож на фанатичного старика, – фыркнул Заратан, посмотрев на то, как жених утирает холодный пот.

– Не стоит его недооценивать, – возмутился Маттоми. – Он не просто старик. Он – специалист широкого профиля в раздавания тумакам духам зла, гигант религиозной мысли, отец отечественной самобытности и особо приближённый к Консулу.

– Хм, ты так говоришь о нём, словно он одолел легион демонов в одиночку. Знаешь, после последних событий, я не был бы так уверен в его силах.

– От неё пахнет-с ребёнком-с, – в разговор ввязался и арп. – Я ощутил-с, когда рядом-с был. Новая жизнь-с в ней-с есть-с.

– А это кто?

– Наш особо почётный сотрудник. Без него Гильдии охотников не быть – он может почувствовать зверя за пару миль, или без труда по запаху различить ватира и костолома. Уникальный кадр, вобщем.

– Удивительные у вас методы работы.

– Так пожмём друг другу руки, что вы хотя бы попытаетесь помириться? – Маттоми протянул распахнутую ладонь. – Сейчас обстановка политическая напряжённая, а её нужно как-то разрядить. Так что давайте – миритесь, и дайте Велисарию спасть спокойно, а то он вон – почти что бледнее Фриджидиэна.

Заратан призадумался. Правильность слов охотника давила, но и гордость подтачивала своё. Он – сын царя самого знатного рода, восхваляемый старейшинами и разве он может пойти против их воли? Но с другой стороны сердце так и тянет к девушке, которая ждёт от него действий, хоть и будет отрицать это.

– Здесь нет твоих родичей, Заратан, – чутко уловив движение души аэтерна, подобрал слова охотник.

Скупое на эмоции лицо Заратана преобразилось тенью улыбки. Робко и неловко, терзаемый сомнениями, он протянул руку, и они схватились ладонями в рукопожатии.

– Мы пожали руки. Славно.

Посмотрев на жениха, аэтерна с искрой иронии произнёс:

– Он действительно слишком волнуется.

«Господи, помилуй!» – обратился Фриджидиэн к Всевышнему, ибо от распираемых волнений ему не по себе. В коленях пробежала странная дрожь, а в руках слабость. Ранее он не испытывал подобных чувств, а глухой звук в ушах лихо бьющегося сердца только усиливает тревогу. На секунду он вспомнил, как пришёл к вере, чтобы отвести беспокойства. Там, в старом храме на севере они встретили свет нового учения. Отвергнутые всем миром, они услышали строки, что милостивый Господь, Отче, готов принять их в свои объятия. Они ощутили любовь, необычайную теплоту на сердцах, а также твёрдость нового учения. И Фриджидиэн посвятил сердце своё Богу, поскольку Он стал укрытием посреди холодной бури, Он оградил его душу от тлетворных потуг уныния. И вера их сопровождалась чудом, начиная от умножения хлебов и исцеления больных, до душетрепещущего знамения у Исаила, давшего уверенность в деле. Этими мыслями себя успокаивал парень, находя в них мир и сосредоточение.

Пока жених пребывает в волнениях, в сторонке двое мужей начали разговор. Джеспар подошёл к Консулу в золочёном панцире от которого исходит слабо золотое свечение, чей длинный волос убран назад и заговорил:

– Эх, грандиозное празднество вы собрали, мессир Велисарий, – с удивлением рассматривая манжеты зелёного сюртука, говорит Джеспар.

– Эта не просто свадьба, – тихо говорит Велисарий. – Это символ скрепления двух народов. Может для Коарека это ничего не значит, но для части нермлян, живущих здесь, это станет знаком к единению.

– Но есть ещё Вольный народ Нерима, которому всё равно, кто здесь венчается.

– Это так, но этот брак будет положен в основу мирного сосуществования между эндеральцами и неримлянами, которые живут здесь. К тому же участие всех глав стран Союза только укрепит дружбу народов, – Велисарий посмотрел на Джеспара. – И также, если отец Лишари – крупный мануфактурщик в Остиане. Если он жив, и узнает, что его дочь вышла замуж за эндеральца…

– То он, испытывая глубокие чувства к дочери, может потянуть за промышленные круги юга, а это чревато повреждением всей хозяйственной жизни Вольного народа Нерима на его южных рубежах, – оборвал Джеспар. – Да, я тоже читал достаточно книжек по экономике. Меня смущает одно, мессир Велисарий, вы везде ищете выгоду для Эндерала? Даже в радости двух людей?

Флав осмотрел Даль’Варека взглядом тяжёлым, но всё же понимающим. Его сухие уста открылись и донесли до наёмника «чугунную» суть:

– Такова моя жизнь, мессир Джеспар. Я всю жизнь занимался тем, что сражался во благо Эндерала. Сначала работая на полях, потом на малой службе, помогая страже, а оттуда попав в Хранители, – Велисарий посмотрел на мощную кладку камня замка и указав на неё. – Посмотри, Джеспар. Моя воля жить для Эндерала также тверда. Она построена воспитанием, и жизнью, борьбой для него и долгом. Я не могу думать иначе. Я – человек долга, – Велисарий простёр длань в сторону жениха. – Давай порадуемся за него, он может позволить себе такое счастье… в отличие от нас, мессир Джеспар.

– Вы правы.

К ним, сквозь толпу пробился высокий хранитель, на котором бежевого цвета одеяние, и символ принадлежности Ордену – око, пронзённого мечом, повисшее серебром на груди. Он склонился и почтенно заговорил, что вызвало удивление у половины собравшихся:

– Благословите, Велиарий!

Консул впал в замешательство. Взгляды множества других людей и аэтерн прилепились к немой сцене. Только подняв руку, чтобы пойти на религиозный уступок хранителю, он увидел в толпе крепко сложенного мужчину, на котором отлично села чёрная ряса, а на груди сверкает символ чаши. Грузный и строгий взгляд священника Церкви Единого одёрнул Велисария и тот кладёт руку парню на плечо, словно отец сыну и мягко говорит:

– Бог благословит.

– Так вы же потомок бога, – настаивает хранитель. – Вы – послание ушедших семерых, их дар нам. Кто если не вы укажет путь в сгущающейся тьме?

Велисарий ещё сильнее замешкался. Он не желал и обидеть юношу, оскорбить его чувства и подорвать моральный дух парня. Но в то же время осознание