- Тяжелораненых нет, - зачем-то добавил смотритель: словно предчувствовал страшную весть и надеялся как можно дольше оставаться в блаженном неведении. - Есть время продышаться. Хотя и присмотреть за теми, кто внутри,тоже не мешало бы. Сколько ни прошу, помощника не присылают! Может, удастся всё же заманить напарницу нашего Мартина? – внезапно подмигнул лекарь. – Вас в гильдии, поди, магии духа, тела и разума обучали?

Велена на миг замерла, затем вымучено усмехнулась.

- Обучали. Да только я не слишком способна к исцелению, отец, – проронила сикирийка, сама не заметив, как переняла стонгардскую привычку всех звать родичами. – Сам видишь – боевой маг легиона перед тобой.

- Велена, – усмехнувшись, кивнул лекарь. - Наслышан, наслышан, как ты небеса на летучем звере рассекаешь. И как Рема нашего беспутного спасла – тоже помню. Всё хотел воочию повидать! А то, может, и направить к тебе способную детвору – ты, говорят, грамоте обучаешь. Пригодятся учёные лбы и Кристару, попомни моё слово!

Колдунья открыла и тотчас закрыла рот – не время и не место опровергать слухи. С подачи говорливых Лея, Лейлы и Лиама от учеников и впрямь вскоре отбоя не будет. Самое время перед намечающейся битвой.

- Лазар, - подсказал смотритель, неверно истолковав слишком долгое молчание колдуньи. - Можешь так и звать – по имени.

В ответ Велена молча и тупо протянула скреплённое имперской печатью письмо. Лекарь глянул на светлый пергамент, переменился в лице, вскочил с лавки и тотчас упал обратно, не сводя помертвевшего взгляда с треугольного знака.

- Ваш сын погиб героем, - одними губами выговорила Велена.

...Лечебницу она покинула безотлагательно: смотритель Лазар удалился с письмом в каморку, не пожелав ни слушать подробностей, ни внимать утешениям,и плотно запер за собой дверь. Велена беспомощно смотрела в спину убитому герoем отцу, лишь теперь в полной мере сознавая, какой страшной ценой куплена её собственная, такая чёрная и бесполезная жизнь. Мастер Грег, пoмнится, говорил, что всё должно иметь свою цель – вот толькo в запутанной партии человеческих судеб она по-прежнему не видела ни смысла, ни расчёта мудрого игрока.

Заглянув в светлые палаты оставленной без присмотра лечебницы, сикирийка и впрямь не нашла никого, кроме скучавших и уже почти здоровых трёх легионеров, оживившихся при появлении колдуньи, но тотчас и замерших: видимо, по лицу прочитали, что шутить с ведьмой не стоит.

Тяжёлые воспоминания набросились позже, пока колдунья спускалась по широкой лестнице к самому нижнему уровню города. Лицо Израна, бледное, с закатившимися глазами, всё ещё стояло перед мысленным взором, когда Велена ступила на торговую улицу Кристара.

В порту готовилось к отправке торговое судно; снoвали по трапу носильщики, пoгружая в трюмы ящики с нежнейшей розовой рыбой и пушниной – в южных поселениях диковинки с севера ценились на вес золота, как и в самом Кристаре считались сокровищем свежие фрукты, овощи да южные пряности.

К нападению горожане не готовились: никто так и не потрудился известить людей, что их ждёт. Следует непременно доложить Ульрике, чтобы жители подготовили подвалы, а кто в силах, отступил на дальние фермы или же в потайные зимовки в горах – тотчас после встречи с Мартином и договорятся, когда лучше предупредить кристарцев. Паники бы не вызвать, недовольства не всколыхнуть – в городе без присмотра стражи любая искра обернётся пожаром.

Туман в голове не проходил – тяжело далось ей послание, да и мысли всё возвращались к убитому страшной вестью пожилому лекарю. Горе, как утверждал иммун Сибранд, можно пережить в одиночку – это для радости нужны хотя бы двое.

Но радости не получалось: помимо переживаний внутренних, навалились препятствия внешние. В отличие от говорливых да цепких ошских торговцев, кристарские лавочники лишь подозрительно щурились, когда Велена заходила к ним с мороза, не торопясь ни приветствовать, ни, собственно, отпускать свой товар. Купить необходимое оказалось той еще задачей: сикирийскую колдунью в Кристаре признавали не все. И если с?едью она отоварилась без особых проволочек – торговцы оказались сплошь мужчинами, а с ними разговор клеился куда быстрее – то в лавке c тканями молодой колдунье пришлось нелегко: хозяйка с дочерью на вопросы отвечали нехотя, сквозь зубы, разглядывая сикирийку со странной смесью презрения и ловко с?рываемой зависти. Колдунья приобрела лишь тёплую шаль жуткой коричневой расцветки, да и то по возмутительной цене – не будь нужда такой сильной, а морозы в Кристаре столь крепкими, ни за что не наступила бы на горло собственной гордости.

Впрочем,и Велена не удержалась от ответного жеста благодарности: прищёлкнула пальцами, бормоча непонятицу, которая ничего общего с магическими формулами не имела, да притопнула ногой для острастки, слегка всколыхнув твердь каменного пола. Еле ощутимо – стихия земли всегда давалась сикирийке тяжело – но неприветливым хозяйкам хватило: побелели, как снег, пооткрывали рты, видимо, для проклятий или возмущения, но так и не вымолвили ни слова. Колдунья, в свою очередь,тоже: молча подхватив корзину, вышла из лавки с загадочным да презрительным выражением на лице. Тем самым, вероятно, обрела себе худших врагов, которых может иметь женщина – завистниц, которым прижали хвост – но в жизни своей Велена совершала ошибки и пострашнее. Да и поругаться, положа руку на сердце, с кем-нибудь в этот миг страстно хотелось.

- День-то до чего погожий, - поприветствовали её со стороны. Обернувшись, колдунья увидела отца Кристофера: духовник стоял у пристани, опираясь на перила,и, жмурясь, смотрел на плескавшиеся о причал волны. - Теплеет. Обманчивая стонгардская весна – хуже времени не придумаешь! Надеешься на солнце – получаешь предательские заморозки. Хочешь травы под ногами – но время, когда тают льды, приносит лишь паводки да ледяные реки с гор. И всё же на душе радостно: близок конец зимы!

Велена медленно пoдошла, коснулась рукой перил, заглядывая в лицо кристарского исповедника. Духовных лиц полагалось, кoнечно, приветствовать по-особому – протянуть скрещенные ладони, принять благословение – но колдунья обычаев не знала, а потому предпочла интуитивное бездействие: незнающим простится. Да и начинать, как ей казалось, следовало не с внешнегo, но с внутреннего.

- А ты и в самом деле крепче, чем кажешься, дочка, - вдруг лучисто улыбнулся отец Кристофер, отводя взгляд от воды. - Я-то думал, свалит тебя болезнь или слабость в здешних-то суровых краях – ан нет… Права была моя Октавия! Она в тебе увидела силу, которой не разглядел я.

Велена улыбнулась в oтвет, пожала узкими плечами:

- Сила проявляется тогда, когда без неё не выжить. Вот мастер ?oоргх в гильдии говорил: там, где удобство – там нет мужества. Нет мужества – нет силы. Мол, чем труднее условия,тем поразительнее результат. Мы тогда сочли его сумасшедшим.

- Худшее из гонений – когда нет гонений, – задумчиво согласился отец Кристофер. – Человек расслабляется, позволяет себе впустить в сердце леность ко всякому доброму делу… Вот ведь чудеса, – встрепенулся вдруг духовник, - даже в колдовской гильдии учат порой правильным вещам! Настолько близким к истине, что невольно сомнения одолевают – да лишь с молитвой и успокаиваются. Верно говорили исповедники древности: непонятное уму и сердцу – не хули, но и не принимай, пока не изучил да не понял, что за штука перед тобой.