не сводила глаз с занесенного над ней ножа. Цветы нужно срезать. Она закрыла глаза и представила, как он покрывает ее остывающее тело бутонами роз. Белыми, в цвет ее платья. Алыми, в цвет крови. Желтыми, в цвет кометы.

Марк, понимая, что мгновение и так непозволительно затянулось, направил руку с ножом вниз, туда, где пока еще билась под тонкой белой кожей голубая жилка.

Сверкающее лезвие вошло в шею, очень прямо и очень глубоко. Редко кому удается нанести столь точный, можно сказать, виртуозный, удар. Кровь, горячая и темная, хлынула на белое платье Луизы. Она никогда прежде не думала, что крови бывает так много и что она такая горячая. Сейчас, глядя, как она льется, девушка понимала слова Марка про белое платье. На белом платье ее заметно особенно хорошо. Почему-то она подумала про белые простыни, которые вывешивали на балконы в Испании после первой брачной ночи, чтобы подтвердить непорочность невесты. Луиза читала о средневековой традиции в книгах, да и после Средневековья она оставалась в ходу в деревнях, лишь в наши дни нравы гордых жителей смягчились, к большому облегчению невест и их родителей. Сколько трагедий случилось из-за этих простыней, сколько судеб было сломано! Но лишь подтвержденный брак считался подлинным, настоящим. Ее платье тоже можно повесить куда-нибудь в подтверждение подлинности клятвы, опрометчивой, глупой, поспешной: принадлежать Тонино до самой смерти.

Недолговечная красота, так он сказал. Как у розовых бутонов. Да, они отцветают очень быстро, вспомнила девушка. Так долго она ждет каждый раз, пока высаженный ею в грунт маленький розовый куст укоренится, подрастет, на нем появятся бутоны, долго-долго они стоят закрытые, а потом вдруг распускаются, появляется цветок, чей аромат наполняет весь сад. Всего несколько дней — и вот его лепестки становятся вялыми, сморщенными, желтеют, падают на землю. Совсем скоро от чарующей красоты останутся лишь воспоминания. Да, удивительная, недолговечная красота. Все обращается в пыль, рассыпается в прах. Бег времени нельзя ни замедлить, ни остановить. Скоро жизнь уйдет, вместе с этой кровью и душа покинет тело. Почему все вокруг так недолговечно? Мы рождаемся из праха и уходим во прах. Так зачем этот бесконечный круговорот? Есть ли в нем смысл? Был ли смысл в их любви с Артемом? Был ли смысл в ее короткой жизни? В страницах ее дневника, исписанных каллиграфическим почерком? В работах детей, которые она проверяла? В том танце на балу? В убийстве Аллы? В их дружбе с Аллой? Был ли смысл в ее ночных встречах с Тонино, в ее клятвах? В тех упоительных часах, которые провели они в дачном домике? В аромате роз? В ее залитом кровью платье? В строительстве Донска? В развитии ее любимого городка? В бегущей в Донке воде?

Есть ли смысл в этой багровеющей, суровой комете, что смотрит на них сверху, неотвратимо приближаясь к Земле? В существовании Земли? В существовании людей? Или все это ненужно, бессмысленно, бесцельно? Скоро жизнь завершится, и она уже не узнает ответа.

Вдали послышался гул автомобиля, яркий свет фар на повороте прорезал темноту. В такой тишине звуки доносились отчетливо, и Луиза хорошо слышала, что кто-то ехал по дачной дороге, щебенка шуршала под колесами машины. Кто-то приближался к ним. Кто-то не испугавшийся кометы.

Глава 20. Последние часы

Артем стремительно влетел на территорию дачного поселка, не снижая скорости несмотря на плохую, всю в выбоинах, дорогу, обогнул небольшой лесок и въехал в рощицу. Здесь дорога заканчивалась, дальше не проехать, только пешком. Он резко нажал на тормоз, остановился, чуть не врезавшись в молоденькую рябину, заглушил двигатель, выскочил из автомобиля и прислушался. Кругом тишина и темнота. Точнее, темнота весьма относительная: не было яркого электрического света, но все вокруг будто неярко сияло. Благодаря комете даже небо казалось подсвеченным. На стволах деревьев плясали багровые пятна. Дачный поселок словно вымер. Никого.

— Луиза! — крикнул он, прислушался. Очень тихо. Даже птиц не слышно. Куда все подевались? Вытащил фонарь, но не включил, бросился к дому. Потряс дверь. Заперто. Неужели, он снова не туда приехал? Неужели, и здесь никого не было, он опять ошибся? Артем остановился на ступеньках. На миг ему показалось, что он все выдумал: загадочного серийного убийцу, актеров, бал, покровителя города Тонино и Луизу, которая находится в смертельной опасности. Что если это лишь порождение его мозга, искаженного сознания? Что если она просто уехала? Уехала с другим мужчиной и находится сейчас где-то в дороге, уже далеко от Донска? Что если это — и есть та самая страшная и одновременно банальная правда, которую он отказывается признать, придумывая невероятный, нелепый, почти фантастический сюжет, достойный женского детектива? Правда о том, что Луиза не любит его?

Нет, Артем покачал головой, как если бы отвечал незримому собеседнику, хотя тот, кто вел с ним споры, находился внутри, в той же голове. Нет. Это не было самым страшным. Это больно, неприятно, даже оскорбительно, можно сказать, унизительно. В будущем он хорошо подумает, прежде чем начинать отношения! А скорее всего, предпочтет остаться один, опасаясь нового предательства. Да и не нужен ему никто, тем более, не нужен никто, кроме нее! И все-таки, если она просто ушла, — это совсем нестрашно. Пусть едет с другим, лишь бы тот другой не обманул, не разбил ей сердце, лишь бы была с ним счастлива! Лишь бы получила все, о чем мечтала и чего сам Артем дать не смог. Куда страшнее другое. Если он опоздал. Если она уже мертва. Сердце неровно стукнуло, и Артем отчетливо понял: да, это так.

Все уже свершилось. Ничего нельзя исправить, он пришел слишком поздно, чтобы предотвратить смерть, неслышно шагавшую сейчас по роще. Он различал ее: темную фигуру, бредущую среди будто вырезанных из бумаги березовых стволов, чувствовал присутствие так же явственно, как если бы смерть была человеком, настоящим, живым! Убийство уже произошло, остановить его он не сумел. Как и в случае с Аллой, не сумел! Он почувствовал отчаянную безнадежность, потом сбежал со ступенек, прошел по огороду и снова крикнул:

— Луиза! — ответа не было. Включил фонарь, теперь уже без страха быть обнаруженным, пошел обратно к роще, к автомобилю, больше не ожидая найти невесту или хотя бы следы преступника. Просто шагал к машине. Луч фонаря выхватил из темноты что-то темное, лежавшее на земле. Привычный внимательный взгляд полицейского зацепился за нечто, чего в роще, по его представлению, быть не должно. Или просто пригорок? Но лучше проверить… Артем бегом помчался туда и снова крикнул: