— Твоих родителей убили, потому что они были проклятымикровососами. Так понятнее?

— Фрэнклин Дорманд, прекрати немедленно! — взвизгнула миссисВильхельм и, вцепившись в плечи Фрэнка, оттащила его от Люциуса.

— Ты обвиняешь меня в том, что я вампир? — Люциус сделал шагк Фрэнку. — Потому что я и на самом деле...

— Прекратите! — крикнула я и бросилась к Люциусу. — Фрэнкнарочно старается тебя разозлить, — шепнула я.

Он в ярости развернулся, но, едва наши взгляды встретились,к нему вернулось самообладание. В глазах появилось странное смирение, и оносторожно высвободился. Мы с Люциусом смотрели друг на друга. Я безмолвноумоляла его не говорить ничего лишнего, чтобы не спровоцировать настоящийскандал. Люциус упрямо насупился, словно повторяя: «Мне нечего терять».

Все ученики и миссис Вильхельм уставились на нас, сиспуганным любопытством ожидая, что будет дальше. Наступил переломный момент.Ми стояли на пороге хаоса... или спокойствия.

Невероятным усилием воли Люциус вернул себе былую выдержку.

— В следующий раз, если захочешь мне что-то сказать, говорипрямо, — обратился он к Фрэнку. — И запомни: получив ответ, ты навернякапожалеешь, что тебе не хватило ума промолчать.

— Ты мне угрожаешь? — Фрэнк резко обернулся к миссисВильхельм. — Он мне угрожает! Его надо выгнать из школы!

— Фрэнк, хватит, — сказала миссис Вильхельм. — Угомонись.

Охранник ворвался в класс и обнаружил, что атмосфера хоть инапряженная, но под контролем.

— Что происходит? — спросил он.

Миссис Вильхельм не стала ничего объяснять.

— Ничего особенного, — дрогнувшим голосом ответила она. —Небольшое недоразумение. Все в порядке.

Фрэнк ошалело выпучил глаза:

— Мне только что угрожал вот этот...

— Молчать! — скомандовала миссис Вильхельм. — Фрэнк, тебяникто не спрашивает!

Учительница защищала Люциуса, своего любимого ученика,единственного, кто любил литературу не меньше самой миссис Вильхельм. Для нееон оставался юношей, понимавшим скрытые метафоры, смутный символизм и тайныестрасти, обуревавшие Хитклифа. Пока Люциус посещал уроки литературы, миссисВильхельм готова была стоять за него горой.

К несчастью, Люциус не мог провести всю жизнь в кабинетеанглийской литературы.

Ученики начали выходить из класса. По накрашенным губам ФейтКросс змеилась злобная удовлетворенная улыбка.

— Джесс, задуй свечи.

Мой восемнадцатый день рождения должен был стать одним изсамых счастливых дней в моей жизни, но оказался самым ужасным из них, самымпечальным. Ко мне никто не пришел, и вечеринка не состоялась. Единственнымгостем стал дядя Дорин, о котором нам с Люциусом пришлось рассказать родителям.

Дорин с довольным видом сидел за столом.

— Как мило! Высший класс

— Воск капает, — заметила мама, подтолкнув меня.

Она приготовила вегетарианский торт из яблочного пюре,рисового сиропа и соевого молока. Настоящий деликатес. Чтобы порадовать маму,свечи я задула, но желание загадывать не стала.

— Ура! — воскликнула мама, пытаясь оживить обстановку, иразрезала псевдоторт.

Люциус смотрел на меня с другой стороны стола.

Вампир с непроницаемым выражением лица и пустым взглядомгораздо хуже сердитого вампира. Интересно, о чем он думает? Если бы он толькопоговорил со мной... Ему, наверное, очень одиноко. В школе его обходилистороной, перешептывались, распускали всевозможные слухи, пересказывали докладФрэнка. Поведение Люциуса на уроке литературы ситуацию не улучшило, и в стенахшколы имени Вудро Вильсона нередко раздавалось слово «вампир», произнесенноешепотом.

— Очень вкусно, — сказал отец, пробуя торт.

— У нас для тебя подарок! — Мама протянула мне коробку,обернутую помятой розово-желтой бумагой: эту обертку каждый год использовалидля подарков — с тех пор, как мне исполнилось десять.

Дорин захлопал в ладоши:

— Обожаю подарки!

Я осторожно развернула бумагу. В коробке оказалисьнавороченный калькулятор и подписка на журнал для любителей математики. Яозадаченно посмотрела на родителей. Они ведь знали, что я ушла изматематической сборной.

— Мы уверены, что любовь к математике к тебе вернется, —сказала мама.

Мои бедные родители надеялись, что я снова стану сама собой,забуду Люциуса и жизнь пойдет своим чередом.

— Спасибо, отличный подарок!

Дорин подтолкнул Люциуса локтем:

— Эй, а ты что подаришь Антаназии?

Люциус очнулся от тайных раздумий:

— Ах да! Сейчас...

Подарок? Мне? В последнее время Люциус настолько отстранилсяот меня, что никаких подарков я от него не ожидала.

Люциус вытащил из кармана коробочку, обитую краснымбархатом. В таких коробочках обычно дарят... обручальные кольца.

У родителей перехватило дыхание. У папы изо рта вывалилсякусок ужасного торта. Мое сердце восторженно забилось.

Люциус положил коробочку на стол:

— Вот. С днем рождения. Желаю всего наилучшего.

— Ох, может, не... — воскликнула мама.

Дрожащими пальцами я взяла коробочку и открыла крышку.Неужели Люциус передумал и мы выполним договор?

На маленьком квадратике белоснежного бархата лежало ожерельес подвеской из темно-красного, почти черного, камня.

Оно было прекрасно.

Мне хотелось завыть от отчаяния.

Разочарование сковало грудь, стало трудно дышать. При видекоробочки я решила, что Люциус передумал. Перед глазами промелькнуло нашебудущее: я, Люциус, мир среди вампиров. Если мы вместе, нам не страшны угрозыСтарейших. На миг я поверила, что коробочка мне все это подарит. К сожалению,мои надежды оказались смехотворны. Люциус совсем не походил на мужчину,готового сделать предложение. Погруженный в глубокую задумчивость, он напоминалне жениха, а скорее вампира, ждущего неминуемой гибели.

Словно капризному ребенку, получившему не ту игрушку, мнехотелось завизжать и отшвырнуть ожерелье. Увы, следовало вести себя с достоин­ством,которого я не ощущала.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я, захлопнула коробочку иотставила ее в сторону. — Чудесный подарок. Знаете, я очень устала. Надеюсь, выне будете возражать, если я поднимусь к себе.

Мне стало жаль родителей: они волновались и переживали из-замоих страдании, беспокоились о Люциусе и выглядели совершенно изможденными.