Энергичным шагом, создавая у любого наблюдателя впечатление,будто без оглядки спешит к близкой, конкретной цели, направился во двор, где срадостью усмотрел узенький проход меж гаражами и трансформаторной будкой изобшарпанного кирпича. Куда и юркнул.

Из своего укрытия он видел, как во дворик, запыхавшись,влетел Фомич — сука такая, а если бы я и в самом деле выполнял Пашкинозадание? — растерянно потоптался, не обнаружив предмета слежки, но потом,очевидно, сделал первое пришедшее в голову заключение: что Петр успел нырнуть вкоторый-то из ближних подъездов, а посему дальнейшая беготня бесполезна. ИКосарев, уже не озираясь, не пробуя никого расспросить, понурившись, побрелназад, в сторону своего железного одра. Из педантизма Петр выждал еще паруминут, после чего вернулся во двор и, не забывая столь же бдительнопроверяться, свернул вправо. Пройдя мимо трех старых однотипных домиков —скверно оштукатуренные кирпичные двухэтажки сталинских времен, — нырнул вподъезд четвертой. Так, искомая квартира — на втором этаже…

Прижал пальцем кнопку старенького звонка, в квартире тягучезадребезжало. Чуть позже раздались неторопливые шаги, дверь открыла девица вчерных джинсах и черной футболке навыпуск, крашеная блондинка из разрядастандартных, не обремененных ни особым шармом, ни особой уродливостью. Вся онабыла какая-то то ли заторможенная, то ли невыспавшаяся — уставилась на него безединого слова, слегка покачиваясь.

— Я по поводу Марушкина… — осторожно начал Петр.

Она отступила на шаг, бросила:

— Проходите, — и, небрежно захлопнув дверь за егоспиной, с той же неторопливостью поплелась следом.

С первого взгляда стало ясно, что Петр угодил по нужномуадресу. Дичайший беспорядок был не простой, а творческий, к коему следовалоотноситься снисходительно: есть разница между залежами пустых бутылоквперемешку с нестираными рубашками и грудами рам, картонов, холстов на рамах,холстов, свернутых в небрежные рулоны, тюбиков с красками… Впрочем, энноеколичество бутылок и пара грязных рубашек все же и здесь присутствовали.

Девица прошла мимо него со скоростью испуганной черепахи,плюхнулась на низкий диван, опустив руки, уставилась куда-то в стену. Потом, неглядя, протянула руку в сторону, взяла с пола початую бутылку водки «Воевода» инадолго прильнула к горлышку со сноровкой, заставившей Петра Взглянуть на неене без понимающего уважения. Пожалуй, от первоначальной мысли насчетнаркотической природы ее заторможенности следует отказаться: наркоманы своюотраву со спиртным практически не совмещают, это во-первых. Во-вторых, футболкау нее без рукавов, и сразу видно, что руки не исколоты. Конечно, наркотик ещене обязательно впрыскивать посредством «баяна», но все химические запахи,витавшие в квартире, имеют своим происхождением исключительно инструментарийживописца. Нет, положительно, не «шаровая».

— Вы откуда? — без интереса спросила девица. -

Опять из райотдела?

— Не совсем, — осторожно ответил Петр.

— Городское угро, что ли?

— Ну, не совсем…

— А может, вы вообще не мент?

— Не он.

— И не чекист?

— Нет, — сказал он. — И не налоговик, и нецэ-рэушник… Я, знаете ли, заказчик. Марушкин мне кое-что обещал… Буквально парудней назад, должен был засесть за работу…

— Все, месье заказчик, — сказала девица. — Онне засел, он залег…

— Куда?

— На Кагалык.

— Я могу его там найти?

— Запросто.

— Адрес вы помните?

Отхлебнув очередную порцию, девица подняла на него потухшиеглаза:

— Циник или нездешний?

— Нездешний, — сказал Петр, уже чуя по ее тонучто-то совсем нехорошее.

— Кагалык — это кладбище, — тоном автоответчикамобильной связи, равнодушно сообщающего, что данный абонент находится внепределов досягаемости, сообщила девица. — Наверное, уже доехали… Сколькосейчас? Точно, доехали. А меня не взяли бы, бесполезно было и проситься. —Она то ли всхлипнула, то ли попыталась невесело засмеяться. — «Шнурки» унего чересчур уж правильные. Думают, если он меня рисует голой, то яобязательно шлюха и наркоманка. А я дури сторонюсь, две подружки подсели,насмотрелась… Только им, козлам, не объяснишь… Они и так на меня заявынастрочили, куда только в голову пришло. Два дня хату перерывали. И районщики,и городские. И не нашли ни хрена. Так им же не докажешь, козлам… — она звучноприсосалась к горлышку.

— Что с ним случилось?

— Героин, — сообщила девица, рыгнув. — Дикаяпередозировка. Менты, похоже, не врут, один там был, на человека похож, он мнедавал протокол читать… Не прут. Стал бы кто ради меня такие бумажкифабриковать… я-то им на хрен? Я ему говорю: а другие уколы у него на рукахбыли? Он говорит: не было. Я говорю: сами видите, какой из него героинщик? Онговорит: а может, он нюхал или жрал, а «геркой» укололся попервости, вот и нерассчитал дозу? Я ему: и не жрал, и не нюхал, мы с ним по водке ударяли, а этож мало сочетается… Ищите, хрен найдете… Не нашли, подобрели немного, дажеизвинились, что матом сначала… На людей похожи… — ее на глазахразбирало. — Банку унесли, придурки, а это же не дурь, он там кисти мыл,вот и получился… колер… На анализ. Вот будут рожи, когда ничего там не найдут…Вы ему ничего не должны, а? Мне жрать нечего, второй день квашу, как узнала…

Он задал еще пару вопросов, потом попробовал осторожненькопрозондировать, насколько она в курсе заказов, кои покойному делали, но быстрообнаружилось, что девица такими вещами абсолютно не интересовалась. Сунул ейпару крупных бумажек, кивнул на прощанье и вышел — чего девица, казалось, и незаметила.

Спускаясь по лестнице, он был мрачен, как туча. Получалось,что незадачливого художника подняли на улице с запредельной концентрациейгероина в организме часов через несколько после того, как он покинул здание«Дюрандаля», причем никаких денег, если только девица не соврала, при Марушкинене было. Интересные совпаденьица в жизни случаются…

Петр, откинувшись в кресле, расслабил галстук и с благостнойленцой смотрел, как Жанна шустро убирает на поднос остатки сдобренного коньякомкофепития. Только что его кабинет покинул не самый высокий, но и не самыйнизкий гость — московская министерская пташка, предварявшая своим протокольнымвизитом послезавтрашний прилет больших боссов, наших и импортных. Все.Сподобились. Завтра можно побездельничать, а послезавтра в самой что ни на естьторжественной обстановке будут подписаны все необходимые бумаги поТарбачанскому проекту — и хлынет в область поток заманчивых инвестиций, и кончитсявскоре лицедейство… вот только что же придумать для Кати?

В приемной замяукал селектор, и Жанна, оставив поднос,побежала туда — все-таки девочка была старательная. Почти сразу же вернулась,чуть растерянно глянула: