Фледель перешел кому-то дорогу. Мог помешать кому-то. Убрав его, они наверняка избавились бы от всего, что указывало бы на них, избавились бы от улик. Но точно так же в квартире не было бы ничего подозрительного, если бы Крайше и в самом деле был убийцей…

Что, если провести обыск в противоположную сторону? Искать не то, чего в его квартире быть не должно, а наоборот, то, чего в ней нет. Архивные записи? Фледель мог вернуть их, но ведь явно это было не единственное, что он искал. Компьютер – ведь она еще тогда обратила внимание, что компьютерный стол неестественно пуст – но он мог взять его с собой, покидая квартиру…

Черт возьми!

Она громко, в отчаянии выругалась, выкинула так и не подожженную сигарету и поехала в полицейский участок.

Несколько копий патологоанатомических заключений. Смазанные фотографии уголовных дел, словно сделанные под светом тусклой лампы. Копия заявления о переводе в другой город.

Простите за вторжение в личную жизнь, бывший сержант Фледель Крайше, но вам придется обнажить все секреты, если вы решили вверить мне свою судьбу.

Она вскрыла ломом ящик его стола – небольшая цена за возможность докопаться до истины. Фледелю что-то нужно было здесь, когда он пытался пробраться в участок незамеченным, и она выяснит, что.

Снимки, обнаруженные внутри, явно были сделаны второпях – и Кристиан мгновенно поняла, почему. В их городе структура полиции сильно отличалась от столичного – их делили на участки, тогда как столичных полицейских на отделы. Капитан явственно помнила, что Фледеля перевели к ним из убойного – а уголовные дела, запечатлённые на фотографиях, были из отдела по борьбе с наркотиками.

Снова наркотики. Это как-то связано с тем, что он искал в архиве?

Чем более она углублялась в чтение, тем отчетливее понимала – Фледель не имел права на получение этих данных. На сфотографированных страницах не было указания на гриф секретности, но капитану этого и не требовалось.

Предательски всплыла в голове до боли знакомая фраза: «После инцидента с [доступ запрещен] капитан полиции Фледель Крайше был понижен в должности и проходил длительную реабилитацию».

Расплывчатые буквы повествовали о крупной серии наркотических поставок, осуществляемых через столицу. Дела проворачивались чисто, быстро, а масштабы приняли такой оборот, что было принято решение внедрить одного из специальных агентов из отдела по борьбе с наркотиками в группировку, предполагаемо ответственную за происходящее.

Один взгляд на цифры заставил Кристиан вздрогнуть. Данные, полученные в архиве их города, не шли ни в какое сравнение – впрочем, капитан понимала, что работа в столичной полиции разительно отличается от ее собственной. Она вновь перевела взгляд на документ о внедрении агента. Его имя было Ирван Райт, и по условиям операции даже его собственная семья не должна была знать о происходящем.

Значит, и Фледель не должен был. И все же смазанные снимки лежат перед ней, и Кристиан медленно перебирает одну бумагу за другой.

Протокол патологоанатомического вскрытия тела Ирвана Райта. Смерть наступила в результате кровопотери – и смерть эта была ужасна. Ирвана пытали; на теле осталось множество термических и химических ожогов, ножевых ранений и вырезанных оскорблений; после несчастного проткнули в районе шейного отдела позвоночника подвесным крюком – в этом состоянии его и обнаружили.

Это было не единственное заключение о смерти – в ящике стола оказались еще бумаги, свидетельствующие о смерти трех мужчин. Протокол вскрытия так же показывал сквозную рану в районе шеи, дата смерти совпадала с последним днем Ирвана. Кем были эти люди, нигде указано не было, и Кристиан отпечатала в памяти их имена: Митч Эванс, Берикер Копп и Гантер Хонеккер.

Копия заявления о переводе в другой город. Документ, в котором Фледель лично просил перевести его сюда – к ним, в пятый участок.

Последним лежащим предметом в ящике оказалась женская фотография. Жгучая брюнетка с хищным взглядом оборачивалась через плечо, стоя на вымощенной гранитом улочке, и растягивала губы в улыбке. Снизу была небрежная надпись – Жаклин Лифшиц. Кристиан никак не могла понять, видит ли в этом лице что-то знакомое – возможно, она была из такого типажа женщин, что все немного походят друг на друга. С каким-то усталым отвращением к самой себе она почувствовала, как потяжелело вновь на груди от того, что сержант хранил в своем столе женскую фотографию.

Сержант.

Кристиан вновь смогла назвать его так, пусть и лишь про себя.

Она приняла решение. Она не собирается просто отворачиваться, видя, что ситуация гораздо сложнее, чем казалось. Она пройдет этот путь до конца, и неважно, что она отыщет в конце – луч света для Фледеля или же доказательства его новых преступлений.

Однако одной мотивации оказалось мало. При попытке пробить имена погибших мужчин по полицейской базе программа сообщала, что у капитана недостаточно прав для получения этой информации, что уже отражалось в ее сознании громкими, зловещими сигналами тревоги. Правильно ли она поступает, пытаясь влезть туда, куда ей закрыт доступ?

Кристиан мотнула головой, закусив губу. Это касается ее отряда. Это касается Фледеля.

Если данные об этих мужчинах засекречены, она не получит их через полицейскую базу. Придется зайти с другой стороны.

Бросив взгляд на фотографию, она набрала имя Жаклин Лифшиц.

Пусто. Ни административных нарушений, ни приводов в участок, никаких стычек с законом. Открыв электронный справочник, Кристиан тщательно просмотрела его вдоль и поперек – в Кронфорде не значилось людей с этим именем.

Может, эта фотография не имела отношения к… вещественным доказательствам? Кристиан пришлось признаться самой себе в том, что она так рьяно искала Жаклин лишь потому, что не хотела видеть очевидное – фотография красивой девушки лежала в запертом ящике стола сержанта. Вероятность того, что это старая знакомая или даже любовь Фледеля, ныне спокойно проживающая в столице и ни разу не имевшая проблем с полицией, гораздо выше, чем то, что эта фотография лежит здесь как улика.

Нет, она не должна сбрасывать со счетов ни единой зацепки. Любая, даже незначительная деталь может стать решающей в возможности нырнуть в это мутное озеро и достигнуть дна правды. Просто Кристиан не может зацепиться взглядом за эту деталь, не видит чего-то важного во власти своего туннельного зрения.

Сегодня был тяжелый день. Капитан говорила это так часто за последний месяц, но сегодняшний был особенно невыносимый. Она должна вернуться домой. Утро вечера мудренее.

Не дойдя до дома пару метров, Кристиан обернулась. Никого не было. Однако она отчётливо чувствовала чей-то взгляд. Заторопившись, она быстро скользнула в подъезд. Никакого света