– Смотри, – сказал он, и Бабкин присел с ним рядом. – Видишь?

– Что я должен видеть?

– Вот эти буквы. Пятую в третьей строке и третью в шестой.

– Вижу. И что?

– То, что они не относятся к алфавиту манускрипта. Во всяком случае, на первый взгляд. Но нужно проверить, поэтому я и хочу выписать все буквы, которые использовал автор рукописи.

Сергей вгляделся туда, куда показывал ему Илюшин, затем поднял первую попавшуюся страницу манускрипта и пробежал глазами. Хмыкнул, отложил страницу в сторону и взял вторую.

На третьей он, не сдержавшись, присвистнул:

– Слушай, похоже, этих букв и впрямь здесь нет! Макар, так, значит, ты его расшифровал! Я понял – Куликова вписала «свои» буквы среди букв манускрипта, чтобы спрятать… Сейчас мы их вычленим и получим готовое послание!

– Если бы все было так легко… – протянул Илюшин, и энтузиазм Бабкина поубавился. – Вот, взгляни: видишь, я выписал подряд пять букв, которых точно нет в манускрипте? И что получилось?

– Невнятица, – вынужден был признать Сергей, посмотрев на результат работы Макара.

– Вот именно. Возможно, я что-то пропустил, поэтому и нужно составить алфавит и сравнить его с теми буквами, которые использовала Наташа. Но, боюсь, самое простое объяснение – то, которое ты предложил, – не подходит. Шифр сложнее.

– Эх, а как отлично бы все получалось!

– А самое главное – никакой тебе решетки Кардано, – вздохнул Илюшин. – Честно говоря, я надеюсь на то, что буквы, которых нет в манускрипте, нужно будет просто поменять местами, и тогда получится осмысленный текст. То есть Куликова использовала две ступени шифровки. Но для этого нужно точно знать, какие именно буквы не совпадают с записанными в манускрипте. С ними и будем работать.

– А откуда ты возьмешь алгоритм перестановки?

– Буду изобретать на ходу. Может быть, окажется достаточным прочитать слова справа налево… Или через одну букву.

Сергей скептически хмыкнул, но присоединился к напарнику.

Тщетность их усилий стала очевидна довольно скоро, и Бабкин рассерженно скомкал и отбросил в сторону лист, на котором до этого старательно выводил иероглифического вида значки.

– Макар, их слишком мало! Из этих букв ничего не составишь.

Илюшин взъерошил волосы:

– М-да… Подобие русской «тэ», она же, может быть, «эм», английская «эн» с хвостиком, и еще «ви», русская «у»… Или это не «у»?

– Да в этих закорючках сам черт ногу сломит! Вот эта, седьмая во второй строке, – это что, перекрученная «эс» или недоделанная «е»? Если «эс», то ее нет в манускрипте. А если «е», то есть. И как быть?

Макар вскочил, потянулся, сделал два круга по комнате и остановился посередине, озирая сверху рассыпанные листы.

– Что-то не то мы делаем, – констатировал он. – Все должно быть гораздо проще.

– Проще?! – поразился Бабкин. – А кто утверждал, что шифр Куликовой повторяет шифр манускрипта? И ты по-прежнему думаешь, что этот простой шифр целая толпа ученых не может разобрать последние… сколько? Лет сорок?

– Сто, – уточнил Илюшин. – Чуть меньше ста лет.

– Замечательно! Значит, именно над простым шифром они бьются сто лет. И, кроме ученых, еще разнообразные энтузиасты, жаждущие славы. Нет, мой самонадеянный друг, – передразнил он Макара, – можешь приводить сколько угодно примеров из научной фантастики, но скажу тебе вот что: даже твоего бодрого наскока вместе с уверенностью в своих силах не хватит, чтобы прочесть манускрипт. Иначе он давно бы уже был прочтен. Если Куликова действительно расшифровала его, а затем использовала тот же способ, чтобы закодировать свое собственное послание, то мы с тобой проиграли.

Макар озабоченно взглянул на Сергея и вдруг щелкнул пальцами:

– Слушай, а ведь ты совершенно прав!

– Даже не знаю, стоит ли этому радоваться, – проворчал Бабкин.

– Нет, ты не понял! Даже если Куликова разобралась с манускриптом, для послания она, конечно же, использовала другой шифр. А одуванчик – для отвода глаз, как мы и предполагали.

– Что-то я не помню, чтобы мы такое предполагали, – с сомнением отозвался Сергей. – Слишком тщательная прорисовка деталей, ты не находишь?

– Если она подражала рисункам рукописи Войнича, то это как раз объяснимо. Нет, Серега, мы возвращаемся к тому, что ее шифр должен быть довольно простым…

– Или мы возвращаемся к тому, что он адресный, а значит, у получателя есть решетка.

Макар задумался.

– Адресный, адресный… – пробормотал он. – Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз… Серега, ты навел меня на мысль.

Сергей изобразил на лице недоверие, переходящее в восторг.

– Я только сейчас сообразил, что мы с тобой забыли выяснить одну небольшую деталь, – продолжал Илюшин, не обращая внимания на пантомиму Бабкина. – Мне нужно поговорить с отчимом Арефьева!

Он вышел в другую комнату, оставив Сергея сидеть над разбросанными листами.

– Китайская грамота какая-то… – пробормотал тот. – Так, минуточку!

Он встал и наклонился над рабочим столом Макара, выискивая оригинал послания Наташи Куликовой. Нашел – и направился к окну, изучая страницу на просвет, как поддельную купюру.

За этим занятием и застал его возвратившийся Илюшин.

– А ты знаешь, что Арефьев был вполне удачливым кладоискателем? – огорошил он с порога Сергея. – Его отчим говорит, что едва ли не каждая вторая поездка Максима оканчивалась успешно.

Бабкин оторвался от листа, нахмурился:

– Подожди-ка… А что же нам его дядя Пушкин пудрил мозги, говорил о бесполезности хождения по лесам-полям? Призывал к упорному труду вместо надежд на быстрое обогащение?

– Насчет быстрого обогащения не скажу, но Борис Осипович утверждает, что хобби сына вполне окупалось. Из одной из своих поездок Арефьев привез несколько антикварных серебряных подносов, которые у него с руками оторвали на интернет-аукционе. А тремя месяцами позже в старом доме, который готовили под снос, нашел под подоконником тайник, в котором были припрятаны золотые украшения. Правда, по словам отчима, дешевые и низкой пробы, но дело не в этом. Выходит, у парня нюх на клады.

– И его дядя не мог об этом не знать, – закончил Бабкин. – Тогда зачем он нам соврал?

* * *

Борис Осипович выключил телефон и потер воспаленные глаза. «Какое-то сумасшествие. Снова этот частный сыщик… Что же такое происходит? Сперва Наташа, потом Максим… Не дай бог, с Лешкой что-нибудь случится!»

Он набрал номер Баренцева и почувствовал облегчение, когда ему ответили.

– Да, дядьБорь! – взволнованно крикнул Лешка. – Что случилось, дядьБорь?!