Я уверилась, что найду и дверь в «нору», и ведьму в ней. И готовилась к самому страшному, после убийства Ираиды не ожидая ничего хорошего. И дверь я нашла быстро – обшарив стену, нащупала пульсирующий комок энергии, нажала на него и отшатнулась, когда на стене засияли охрой очертания дверного проема. Засияли и быстро погасли, поглотив и надписи, и часть стены. Передо мной змеился короткий, темный коридор, из которого...

Невольно оглянувшись на мерцающий «компас ведьм», я сглотнула, собрала в один кулак остатки сил, а в другой – былой храбрости, и вошла в «нору». Пол петли – теплый, мягкий, провисающий под каждый новым шагом. Потолок – низкий, подернутый коричневым туманом, сползающим на стены. Впереди мелькала золотисто-охровая карусель – так по стенам темной комнаты скользят друг за другом фары проезжающих мимо дома машин. И остро ощущался не тот воздух. И я с восхищением понимала, почему.

Ведьмы в «норе» не было. Она создала петлю заранее, наверняка с черным ходом. Заманила нечисть и сбежала. А нечисть, рванув за ведьмой, угодила во вторую петлю – под тот же пространственно-временной колпак, которым я развлекала крестников. Светлой магией нечисть не убить. Но вот парализовать, скрутив, можно, и надолго. А раз оба заклятья работали, то ведьма ушла живой и наверняка здоровой.

Гениально...

Пойманная «рыбка» не подавала признаков жизни. Я дошла до нее, обнаружив в крутящейся «клетке» крупного парня – скрючившегося на полу, обнявшего плечи, судорожно сжавшегося. Интересно, чем его так накрыло?.. Крестники реагировали на работу колпака дружным ржачем. Да, а бесконечный смех, как известно, может привести к печальным последствиям. И я всегда творила колпак на скорую руку – простенький, лишь бы – лишь бы. На полчаса. А этот... похоже, на века.

Спасибо за подсказку, сестра... Я до создания таких колпаков, способных работать, старя даже нечисть и изнашивая ее организм до непригодности, прежде не добиралась – руки не доходили, но... Пора. Самое время брать пример со старшего крестника и прыгать выше головы.

Склонив голову набок, я с холодным интересом изучала жертву. Одет в джинсы, майку и кроссовки. Тощий, запястья худые, пальцы длинные, тонкие, колени и локти острые, ступни большие. «Рыб» я прежде не встречала, но читала, что они отличались высоким ростом и болезненной по людским меркам, костлявой худобой. А еще у них должно быть очень много родинок-«чешуек» по всему телу, но этот факт мешали рассмотреть мельтешащие «прутья» и коричнево-туманный сумрак петли.

Откуда-то, как обычно бесшумно, возникла Руна. Потерлась о мои ноги, посмотрела просительно и мяукнула. Я глянула на нее задумчиво, взвешивая «за» и «против». Мне отсюда «рыбу» на себе не вытащить – костлявый, но большой и явно тяжелый. И в петлю никого не провести – «компас ведьм» не пропустит дальше порога номера ни Даньку, ни Семёна. Выбор невелик: или здесь оставить, но любое заклятье имеет свойство кончаться, и однажды «рыба» вырвется на свободу, очухается и нагадит, или...

– Сначала я его допрошу, – я рефлекторно обняла ладонью левое предплечье, где под кожей скрывался один из Наткиных артефактов. – Но если даст повод...

Кошка согласно мурлыкнула и села на пол, обвив лапки хвостом, громко урча от предвкушения. Мелкая, обычная... страшная. Белые глаза смотрели на жертву, не отрываясь – немигающие, голодные, пустые. Кажется, даже если я скажу «нет», Руна вряд ли послушается... Она (или они с Кариной) уже всё для себя решила. И мое дело – успеть допросить. И убраться подальше.

Я поднесла правую ладонь к «прутьям», и родственная сила откликнулась, согревая холодные пальцы, щекочущими искрами взбираясь по запястью и устремляясь к впадинке на локтевом сгибе. Как и все ведьмы, прежде я умела перехватывать управление чужими заклятьями родной сферы – и получилось это и сейчас.

...и жаль, я не почувствовала создание петли... или всё случилось, когда я бегала по подвалам или пила чай у Ираиды. Прижжённый «уголь» не так отзывчив на излучения магии, как нормальный, и отголоски силы остались незамеченными. Хотя магию родственной сферы я обязана ощутить всегда и везде. Или – всё случилось до моего приезда. Надо спросить у Анжелы, когда «писательницу» видели в последний раз. Так, для отчета.

«Клетка» сначала замедлилась, а потом остановилась. «Рыба» по-прежнему лежал в позе зародыша, но я не обманывалась его безобидной позой. Нечисть – это нечисть: минуту назад умирала, а потом как набросится... Руна заурчала еще громче, припала на передние лапы, напружинилась. Я присела рядом с ней на корточки. Эксперимент с Вероникой показал, что сначала надо поймать взгляд. И «зафиксировать» его заговором.

Но ни то, ни другое я сделать не успела – человеку никогда не сравниться по скорости реакции с нечистью. Парень бросился на «прутья» так внезапно, что я только и успела отшатнуться. И несолидно сесть на пятую точку. Но и он ударился о «клетку», издал невнятное бульканье, срикошетил на пол. Руна вскинулась и зашипела.

– Рано! – резко велела я. – Жди!

Мы с нечистью вскочили на ноги одновременно. Почти. Он снова забулькал злобно, в матово-белых глазах замерцали ледяные искры. А лицо покрыто родинками – почти как у меня веснушками... И показалось, что невозможно на него воздействовать – невозможно поймать нечитаемый взгляд, полный снежной пустоты, нереально поговорить с ней и достучаться...

Но я попробовала. Глядя снизу вверх, зашептала:

– Глаза в глаза, сила – к силе. Две стихии в одну, да не ты, а я ею править буду, ибо я – старшая. А ты...

– Отвали! – прохрипел «рыба», схватившись за голову.

Сжал виски, и я почувствовала, как нагрелся амулет, пресекая ментальное воздействие. Да, невозможно и нереально. Веронику я застала врасплох, а этот сидел в западне и был готов. Ладно, не хочешь по-хорошему... Я коснулась «прутьев», заставляя их вращаться. Медленно. Пугающе. Парень замер, съежился.

– Сколько вас? – спросила я сухо. – Говори, сколько!

– Семнадцать, – проскрипел он. – Было. Отвали!..

– Кто в личинах? Как выглядят? Имена! – требовала я.

Его перекосило – и соврать нельзя, и правду не выдать...

– Хоть на куски режь, ведьма, не скажу, – выдохнул «рыба». – Мы поклялись...

Зачем же резать, когда можно пойти другим путём... Что-что, а допросы отступников в петлях я проводила не раз и с подобными клятвами сталкивалась. Так, кто у нас на подозрении?

– Художник?

«Рыба» посмотрел на меня тупо, но в лице не изменился. Значит, не он... А больше тут никого подозрительного нет. Вроде.

– Корифей?

Нечисть не среагировала. И, прислушавшись к внутреннему голосу, я спросила:

– Анжела? Бабушка?

Парня снова перекосило. Меня тоже. Как же они маскируются, сволочи... И, как назло, на ум больше никто не приходил. Нечисть из архива, сосланная куда подальше, конечно, уже вернулась и тщательно законопатилась. Кто еще?..