прутья. В клетке, медленно передвигаясь и покачиваясь, бродили… белые цветы.

– Это парящие лотосы, – ответил Сяо Вэнь, протягивая пальцы сквозь прутья и мягко поглаживая подлетевший к нему цветок.

Вскинув бровь, Лю Синь неверяще усмехнулся.

Цветы, расправив белоснежные лепестки, кружились по клетке, иногда мягко взлетая и так же опускаясь. То, что они откликнулись на прикосновения мужчины и проявили к нему интерес, говорило ясно – они разумны.

– Зачем ты держишь их в клетке? – чуть нахмурился Лю Синь.

– Потому что иначе они умрут, – повернулся к нему лекарь, открывая засов и выпуская цветы наружу. Кружась и взлетая по всей комнате, они заполонили пространство.

Увидев непонимающий взгляд Лю Синя, на руку которого опустился один из белых лотосов, мужчина пояснил:

– Это одни из самых хрупких и редких растений, но они же и самые сильные: эти цветы обладают самым мощным эффектом, способным излечить заклинателя от искажения ци на раннем этапе и сдерживать его на последнем.

– Как они могут погибнуть на воле?

– Они способны жить только зимой в снегах и цветут по этой причине только один сезон, но также они не могут без солнца. Эти заряженные камни впитывают в себя солнечные лучи и обогревают их.

– Но здесь же нет снега, – поглаживая холодные лепестки, непонимающе произнес Лю Синь.

– Они растут поодиночке, но когда они вместе, то могут существовать и без снега, заменяя его друг другом. Я приручил их много лет назад. Когда наступает зима – я отпускаю их, а весной они сами возвращаются ко мне. Недавно я нашел еще нескольких – они проворны и сообразительны, и, как бы я ни запирал двери, они находят способ выбраться и сразу же погибают, поэтому пока я держу их в клетке.

Лю Синь кивнул, мягко подкинув цветок вверх.

– К тому же мне нужны их лепестки. – Сяо Вэнь подобрал с пола белый лист. – С их помощью я делаю экстракт Бедового льва, способный помочь с искажением ци, но лишь на раннем этапе. В неволе эффект этих растений, к сожалению, снижается.

– Это то, над чем ты работал, когда мы прибыли сюда? – припомнил Лю Синь.

– Верно. Снадобье готовится долго и кропотливо из листьев парящих лотосов – его основного ингредиента. Листья опадают сами лишь раз в году, когда лотосы цветут в полную силу. Я открыл этот рецепт, когда проводил эксперименты еще в юношестве и нашел первые парящие лотосы.

Лю Синь пораженно смотрел на Сяо Вэня, который мягко перебирал листок. Он знал, что мужчина имеет дар целителя и травника, но он и подумать не мог, что его талант настолько поразителен. Создать в юности снадобье, способное излечить искажение ци, – это просто невероятно!

– И многих ты излечил?

Сяо Вэнь улыбнулся и повернулся к Лю Синю, кивнув:

– Многих.

Лю Синь поднес к глазам лотос, нырнувший в его руку, и внимательно рассмотрел. На первый взгляд они выглядели как обычные лотосы, только без зеленых листьев, – просто большие белые бутоны, но, заглянув вниз, можно было увидеть десятки маленьких побегов, с помощью которых они передвигались.

– Поразительные растения!

– М-м, – кивнул Сяо Вэнь. – Идем, им нельзя слишком привыкать к людям, иначе потом не отвяжутся.

Хлопком рук Сяо Вэнь согнал цветы обратно в клетку, и те безропотно подчинились, кружась, взлетая и ныряя обратно в проем.

Они провозились на заднем дворике до самого вечера, иногда отвлекаясь на чай и разговоры и в итоге просто перетащив маленький столик в мастерскую. Сяо Вэнь показывал, что где лежит и какие инструменты и склянки необходимы. Правильная сохранность снадобий и эликсиров зависела от очень многих вещей: от определенной формы стекла и пробки до времени суток, когда они должны быть закрыты. Вскоре Лю Синь понял, что его книжка, в которой он вел записи, закончилась.

Рассмеявшись, Сяо Вэнь сделал глоток чая и предложил закончить на сегодня и просто отдохнуть за разговорами. Они обсуждали разные темы, касаясь растений и вчерашнего праздника. В компании Сяо Вэня Лю Синь чувствовал себя спокойно и умиротворенно, поэтому и сам болтал без умолку, пока они вновь не вернулись к сегодняшнему овощному супу.

Подливая чай, Сяо Вэнь начал разговор, который хотел завести уже давно и наконец-то решился благодаря сегодняшней ночной беседе с мужчинами за вином.

– Лю Синь, я слышал, ты прибыл из Цигуаня, сбежав от семьи?

Ничем не выказав удивления, юноша кивнул:

– Верно.

– Прости за прямоту, но… с тобой были жестоки?

– С чего ты взял? – искренне удивился Лю Синь. Он помнил, что упоминал Гу Юшэну о том, что сбежал от семьи, потому что его хотели продать как незаконнорожденного, но ни о каком насилии речи не шло.

Немного замешкавшись, Сяо Вэнь уверенно посмотрел на него, внимательно оценивая каждую эмоцию.

– Я заметил, что ты не ешь мясо и трепетно относишься к животным. Могу ошибаться, но мой довольно большой опыт говорит мне, что так ведет себя определенный тип людей – это те, над кем издевались или которые видели страшное насилие. Некоторые после подобного впадают в ярость и становятся жестокими, получая удовольствие от чужих страданий, но ты не такой.

– Получается, ты нашел еще один тип людей, Вэнь-гэ. Надо мной никогда и никто не издевался, насилия я тоже не видел.

Лю Синь и правда ни разу за всю жизнь не видел насилия и убийств – картины на экране не в счет. Да и где бы ему было видеть их? Живя в мире, над которым главенствовали законы и порядки, нельзя было просто так увидеть насилие, на которое в этом мире он уже насмотрелся вдоволь. Над ним самим тоже никогда не издевались и не били, если не брать в расчет мелкие стычки и драки с одноклассниками и студентами. Ну и ладно, кто в юношестве не дерется? Но то, о чем говорил Сяо Вэнь, точно было не про него.

Отпив чай, Лю Синь ответил:

– Я не ем мясо просто потому, что не хочу. С самого детства я не могу есть такую пищу. Однажды в детстве, когда я заболел, меня пытались накормить куриным бульоном, но я не смог сделать и глотка. А что насчет животных, то я думаю, ты поступил бы точно так же с той черепахой, разве нет?

Не увидев на лице Лю Синя ни тени лжи, Сяо Вэнь облегченно выдохнул, кивая и тоже отпивая из чашки.

– Мне нравится, что ты добр к Тан Цзэмину. Нечасто встретишь человека, который согласится взять кого-то под крыло в таком юном возрасте и сможет так искренне заботиться о нем.

Услышав имя мальчика, Лю Синь растянул губы в улыбку. Он и не мог представить, что Тан Цзэмин так глубоко засядет в самое сердце. Лю Синь иногда вспоминал те дни, когда отшатывался от него, как от прокаженного. Сейчас эти мысли не приносили ничего, кроме отвращения к самому себе. Он даже думать боялся, что было бы, пройди он тогда мимо. Первое время Лю Синь все же воспринимал Тан Цзэмина как того, о ком он когда-то читал, – чудовище, погубившее тысячи жизней и уничтожившее весь Свет. Но чем чаще он смотрел на Тан Цзэмина, тем больше блекли эти мысли. Добрый мальчик никак не вязался с тем образом, что был на старой бумаге. Лю Синь уже давно провел между ними черту, перестав воспринимать их как одного человека.

Нынешний Тан Цзэмин уже отличался от того хмурого мальчика, которого тренировали генералы и который упорно шел вперед, преодолевая тяготы и лишения, побуждаемый рассказами о том, кто погубил его семью.

Это уже был не он. В том человеке жили лишь ненависть к демоническому племени и жажда мщения за своих родных. Нынешний Тан Цзэмин рос в заботе, окруженный друзьями и мирным существованием. Но даже несмотря на то, что Лю Синю удалось исправить характер и жизнь мальчика, он не собирался рисковать и оставлять его в окружении заклинателей, тем более знакомых с его семьей. Рано или поздно они поймут, кто перед ними, и тогда все, чего Лю Синь так старательно пытался избежать, может вернуться на круги своя.

– Я всегда чувствовал себя скорее как его старший брат, – улыбнулся Лю Синь.

Сяо Вэнь покивал и продолжил:

– И все же кровная связь очень важна, нельзя забывать свои корни. Пусть Цзэмин и сирота, необходимо чтить память предков.

Лю Синь кивнул, опуская глаза