затягивала Антона с такой силою, что он едва оторвался от чувственных губ Ани. Оторвался лишь на какой-то миг, чтобы – тут же – вновь броситься в омут, полный сладострастия и запретных надежд.

И все же, и все же… В небе вдруг промелькнула быстрая тень какой-то хищной птицы, послышался клекот…

Молодой человек поднял глаза…

– Прошу простить, барин, – опустив глаза, прошептала Анисья. – Экскьюзе муа…

– Это ты прости меня, Ани… – Антон покачал головой, руки его все еще обнимали девчонку за поясницу, чувствуя жаркую шелковистость кожи. – Ани! Милая… мы не должны… так…

– Я понимаю, – пушистые ресницы трепетно вздрогнули, в голосе сквозило разочарование… так, слегка. – Вы – дворянин, а я – простая крестьянская девка, причем беглая…

– Ничего ты не понимаешь! – молодой человек взял девушку за плечи, порывисто заглянув в глаза. – У меня есть возлюбленная… невеста, которую я ищу… Ты же… Ты же должна выйти замуж честной!

– Замуж? За кого? – вдруг рассмеялась Ани.

– Не смейся, – Антон посмотрел на нее со всей строгостью, как настоящий барин, недовольный своей крепостной. – Дед Власий и Мирелла не вечны… Война тоже рано или поздно закончится. А тебе нужно жить!

– Ах, господин… – девчонка вздохнула, отпрянула, искоса взглянув на поручика. И вдруг улыбнулась, вполне искренне, весело и вместе с тем как-то светло-грустно. – Знайте, я… я впервые… так… так сладко… Никто еще… ни с кем…

– Ах, милая Ани!

– Я правда красивая? Ой… прошу простить за дерзость…

– Красивая! Очень… И не извиняйся больше. В конце концов, я – мужчина, ты – красивая девушка… И… – поручик немного замялся. – Это ты меня извини. Что не сдержался, что не пересилил себя.

– Ну, что вы, барин!

– Опять – барин?

– Ой… Ну, я забыла… Даже себя забыла… – покусав губы, Анисья опустила голову. – Провалилась, словно в омут нырнула… И едва выплыла… Сладко! Сладко-сладко… Я буду вспоминать! Ой, что я такое болтаю? Ах, боже, боже… Грех же, грех!

– Никакой не грех! – хмыкнул Антон. – Я не женат, ты тоже не замужем. Ну, поцеловались, с кем не бывает? Люди, вон, и при встрече целуются и при прощании… Так ведь?

– Да, Антон Авдеевич… так…

Оба замолкли. Оба знали, что вот сейчас, только что, был совсем другой поцелуй…

По щекам Анисьи вдруг покатились слезы…

– Ты что это? Плачешь, что ли? А ну-ка, прекрати! Закрой глаза!

– Как скажете…

Девушка послушно сомкнула веки…

И Антон снова поцеловал ее в губы, обнял крепко и страстно, ощущая в руках трепетное юное тело.

– Ах, Антон Ав… Антон… – Ани, похоже, сомлела и совсем не знала, что теперь говорить.

– Мы с тобой друзья… правда?

– Да! Друзья! Правда.

– Вот и славно! Ты ведь и дальше будешь помогать мне?

Мог бы не спрашивать… И так все было ясно!

* * *

По возвращении Сосновского на постоялый двор верный слуга Парфен уже ждал его с запиской.

«Бонжур, мон шер ами, – было написано по-французски. – Это опять я…»

Софи! Снова эта обворожительная куртизанка!

Написано карандашом, неровные строчки. Значит, спешила, была чем-то взволнована… И снова звала на встречу в ту самую кофейню у старого причала. Решилась-таки что-то еще рассказать? Или просто вынуждена… приперло…

«Сегодня в шесть часов вечера я буду ждать вас, мон ами…»

Шесть вечера… В это время уже начинало смеркаться. Не так уж и много осталось.

– Парфен! Почисти кафтан… живо.

– Слушаюсь, барин.

Тут было совсем рядом, и поручик не стал брать лошадь – пошел пешком, невольно любуясь оранжевым золотом предзакатного неба. Узкие улочки были полны народа – с гавани возвращались рыбаки с уловом в больших плетеных корзинах, вот пробежала стайка мальчишек, прошли матросы, унтер-драгун в синем мундире проскакал куда-то верхом…

Соленый морской ветер приносил запах свежей кефали и йода, а вот сильно запахло жареными каштанами и кофе… Ах, как же вкусно-то!

Усевшись на террасе, Антон справился у подбежавшего слуги:

– Меня никто не спрашивал? Никто не приходил? Женщина…

– Нет, господин. Пока никого не было. Изволите кофе?

– Пожалуй…

Что ж, подождем…

В ожидании Сосновский задумался. Интересно, что же такое случилось, что танцовщица снова назначила встречу? Ведь не собирается же она, как в прошлый раз, говорить ни о чем? Явно что-то случилось, да! Что-то такое, что вызвало у куртизанки тревогу… и даже, может быть, страх за свою жизнь. А может быть, она просто хорошенько подумала, все до конца взвесила и решила… Что решила? Признаться в шпионаже? Гм… Хотя…

Быстро смеркалось, как и всегда на юге осенью. Сиреневые сумерки, промелькнув, не моргнуть и глазом, тут же превратились в ночь, впрочем, не столь уж и темную – тонкий серп месяца, звезды, редкие фонари…

Вот и здесь, на террасе, служка зажег свечи. Невдалеке вдруг послышался громкий хохот и женский визг – моряки развлекались в таверне.

Да и в кофейне уже собрался народ. В основном офицеры, торговцы… Приезжие. Местные обыватели после намаза или вечерни предпочитали проводить время дома. Что поделать – провинция-с!

Двое знакомых военных за соседним столом предложили партию в карты:

– Не составите компанию, господин поручик?

– Увы, нет, – Антон с показным сожалением развел руками. – Жду одну даму…

– А, ну коли та-ак…

Драгуны оказались понятливыми – все ж офицеры, люди чести. Дама есть дама – что уж тут говорить. Даже если она и, так сказать, особа с пониженной социальной ответственностью, а иные тут ни к кому по вечерам и не приходят!

– Марьяж, господа! – за соседним столиком послышался смех.

Ага, уже собралась компания! Судя по всему, пока что играли в бостон или винт – игры не азартные, не на интерес, а так, для веселья… Ну, и для затравки тоже! Поначалу – для смеху, потом – на щелбаны, а потом уж и на денежки!

– Ага, ага… Еще! Еще! Себе…

– Еще… еще… Эх ты ж, экий же черт выпал!

– Еще… еще… Ну-у… Господи, господи… А пожалуй, и еще! Ага-а! Есть Бог на свете! Двадцать одно, господа!

Ну, вот – добрались и до азарта! Игра сия – малость поинтеллектуальнее «фараона» называлась «квинтич», или по-простому – «очко».

– Ну-ка, ну-ка, господа, банкуйте!

Задорный юношеский голос в драгунской компании вдруг показался Сосновскому каким-то смутно знакомым…

– А дайте-ка… Ага, ага… Ну, все! Я пас, господа! Признаться, гол, как сокол! А в долг играть я у себя в Нарве разучился…

– О, Николай! Разумно, разумно. Вижу, вы молодой да ранний!

– Лучше пока кофею выпью… Хозяин! Эй, хозяин!

Нарва? Николай… Господи, неужели…

– Боже ж ты мой! – К Антону вдруг подбежал румяный парень с круглым восторженным лицом, в сине-голубом драгунском кафтане, с пудреной прической и буклями. –