– Их?

– Ты ведь уже побывал на болотах, Девиер?! Да? Отвечай!

– А ты шустрее, чем я предполагал. – Хромая, я пятился назад.

Блок. Снова блок. Уворот. Удар. Блок. Удар! Слишком быстро! Доспехи треснули под ударом вражеского меча, полоснувшего по рёбрам… Тяжело дышать. Я упал на колени. Челюсть поймала кулак – перед глазами поплыло…

– Отдай и умрёшь лёгкой смертью! – пообещал он.

Ну, спасибо, всю жизнь ждал такого предложения. Если в голове полно сарказма, то не всё потеряно, отметил я.

– А ху-ху не хо-хо? – борясь с невыносимой болью, спросил я и выставил перед собой Защитника.

Ещё один удар и Искар выбил из моих рук клинок. В ход пошла нога. Меня отбросило на спину. Он злорадно ухмыльнулся, подошёл ко мне и вонзил в каждое плечо по мечу. Медленно, с животным наслаждением Искар прокрутил рукояти. Как же больно! Я не выдержал и закричал.

Гигант смеялся. Наверное, для его ушей мои крики звучали приятнее музыки.

– Знаешь, Девиер, я передумал. Мучить – подарить тебе несколько минут жизни, а её ты не заслуживаешь.

Искар занёс третий меч для смертельного удара, когда его внимание привлёк нарастающий шум. Не успел он понять, что происходит, как своды пещеры затряслись, стены покрылись трещинами. Сквозь них заструилась вода, кристаллы посыпались вниз. Гигант отбивался, но земля ушла из-под ног, и нас разбросало в разные стороны.

– Нет! – зарычал он. – Не уйдёшь! Я покончу с тобой раз и навсегда!

Озверевший Искар поднялся и пошёл на меня. Гиганту не хватило нескольких метров: на него обвалился потолок, и в пещеру ворвалась вода.

Меня затянуло. Ударился головой о камень – в глазах потемнело. Лучше уж так, – слабея, подумал я, – чем захлебнуться или пасть от руки негодяя.

***

Я увидел яркий свет. Насчёт тоннеля не уверен, но свет был точно. Всё-таки небеса существуют. Признаюсь, раньше я сомневался в этом.

Но почему же тогда так мокро и сыро? Потому что я погиб окружённый со всех сторон водой? Кто его знает! Прежде в таких ситуациях не бывал, да и знакомых с подобным опытом не имел – обычно отсюда не возвращаются.

Стало темно. Темно, но сухо. Почувствовал, как мой дух что-то согревает. Приятное тепло, нежное. Вновь свет, но не яркий, а спокойный, умеренный. Он действовал на меня расслабляюще.

Интересно, мне выдадут оболочку или здесь существует только сознание? Лучше бы получить подобие тела, а то непривычно как-то: не ощущаю самого себя, мысли разбредаются, словно живут собственной жизнью. А впрочем, как будет, так будет.

– Граф Девиер! Фил! Слышишь меня?

Слова раздавались из ниоткуда. Но при этом голос показался до боли знакомым – не зря же поговаривают люди: Бог живёт в каждом.

– Да, Господи! – взволнованно произнёс или не произнёс я. По крайней мере, точно подумал об этом. Нельзя же ничего сказать, если у тебя нет ни рта, ни языка, ни губ, даже тела нет. Стало быть, мы общались с помощью телепатии.

– Дайте ему немного времени. Он бредит, разве не ясно? – Второй голос строгий, женский.

Пресвятая Дева Мария?

– Так, сколько можно валяться в этом вашем бреду? – возмутился третий голос. – Тутум спасать нужно, а он разлёгся, понимаешь ли. Каждый раз одно и то же! Милорд, родненький, подъём! Труба зовёт! Враги железом не кормлены. Наших бьют! Сезам, откройся! Как же так?! На него ничего не действует из моего арсенала! А водоросли в уши могли забиться? Нет?! Вы уверены? Дайте проверить!.. Руки прочь! Да пусти же!.. Всё-всё! Я пошутила!

Варвара великомученица? Бабушка Иисуса Христа – святая Анна? Не похоже, уж больно нагло себя ведёт. Хотя откуда мне знать, какие правила на небесах? Но почему она говорит о Тутуме и милордом называет? Я же помер, как теперь его спасти? А вдруг…

Неожиданно я ощутил себя прежнего: тело пронзила острая боль, будто в каждую клеточку всадили по длинной иголке. Усилием воли я загнал её куда подальше и постарался сосредоточиться на других ощущениях… Получилось. Под ладонями мягкая постель. Нос учуял запах благовоний и кожи.

– Народ, у него веко дёрнулось! И слюнка изо рта потекла! Смотрите, как реагирует на мой чудный голосочек, – радостно визжала Хани. – Счастье-то какое! Жора, я же тебе говорила: наш милорд неубиваемый!

– А кто спорил? – удивился заявлению рыжей Фонарь.

Я приоткрыл глаза. Надо мной склонились Аша, Хани, Фонарь и несколько орков, включая Железного Кулака. Каменные стены и потолок тускло освещались факелами. Толстое одеяло из звериных шкур укрывало меня.

– Железный Кулак гордится графом Девиером, – горячо произнёс сын вождя.

– Ничего, Фил, не переживай! Аша тебя подлатает – уже завтра будешь как огурчик, – обещал Жора.

– Банкетик устроим! – счастливо заявила Хани. – Ну, в честь второго дня рождения. Напьётесь со мной, милорд? Оркское вино самое крепкое на Астере.

– Так я не умер? – спросил я, всё ещё туго соображая. Голос звучал хрипло, точно не мой, во рту чувствовался солоноватый вкус крови.

– Все живы, все здоровы, глупенький, – прошептала кареглазая. На её заплаканном лице появилась улыбка.

– Аша, я хотел… – я зашёлся кашлем.

– Не разговаривай – сейчас не стоит. На-ка, выпей лекарство.

Не успел я ничего возразить, как волшебница ловким движением зажала мне нос и влила в рот чёрную, как нефть, жидкость. Хоть и противная на вкус, но я справился – проглотил. Мышцы напряглись, раны загорелись, словно их прижгли раскалённым металлом. Хотел закричать, но не мог – пламя подчинило связки.

Не знаю, сколько длилась борьба: время будто перестало существовать. В какой-то момент меня резко сковало. Прохлада пришла на смену огню, голова стала свинцовой. И я погрузился в сон…

Снилась какая-то чепуха, связанная с детскими воспоминаниями. Они подавались рваными кусками и менялись настолько быстро, что уже через секунду я не помнил предыдущего.

Но вот картинка сменилась, сон стал реалистичнее. Передо мной вырос зелёный сосновый лес, к нему вела широкая тропинка. Я пошёл по ней, как будто знал, что так нужно.

За поворотом показался одинокий дворик. Колодец, дом из сруба, небольшой огород, мелкая животина. Рядом с колодцем, на лавочке, сидел старик в потрёпанной серой фуфайке и надвинутой на глаза шапке-ушанке. Он кидал корм курам и петуху, который выделялся среди белых птиц яркой оранжево-коричневой окраской.

Я подошёл ближе, покряхтел, но увлечённый занятием старик не обратил на меня внимания. Не услышал?

– Дедушка, не слишком ли тепло оделись для жаркого дня? – заговорил я.

Мои догадки подтвердились: он поднёс руку к уху.

– Чего? Спелся для жалкого пня? Пьяный, что ли, внучок?

– Вы всё неправильно поняли!