Известия о событиях при Кербеле волнами распространились по мусульманским землям и поразили всех. После учиненной резни войска Язида в качестве назидания сторонникам Хусейна решили провести по улицам Куфы пленников – включая единственного оставшегося в живых сына Хусейна Али, который был настолько болен, что не мог сам идти и его пришлось привязать к верблюду. Когда отрубленную голову Хусейна показали толпе, жители Куфы стали вопить и бить себя в грудь, проклиная себя за предательство семьи Пророка. Но даже те группы, которые решительно выступали против претензий Бану Хашим на власть, пришли в ужас от этой демонстрации мощи халифа. Они же члены семьи Посланника Бога, говорили люди, как можно было их уморить и зарезать, словно животных?

Почти сразу же вспыхнули восстания по всей империи. Уцелевшие хариджитские группы осудили Язида как еретика и установили собственные независимые режимы: один в Иране, а другой на Аравийском полуострове. В Куфе краткое, но кровавое восстание в отмщение за резню при Кербеле было поднято во имя Мухаммада ибн аль-Ханафийи (сына Али, но не от Фатимы). В Мекке Абдаллах ибн аз-Зубайр – сын человека, который вместе с Тальхом сражался с Аишей против Али в Верблюжьей битве, – поднял армию и провозгласил себя Амиром аль-муминин (Повелителем правоверных). Ансары незамедлительно последовали примеру Ибн аз-Зубайра, объявив о своей независимости от Дамаска и избрав собственного лидера для представления их народа в Медине.

В ответ на эти восстания Язид выставил армию. По его команде сирийские войска окружили Мекку и Медину, установив массивные катапульты, из которых без разбора начали запускать огненные шары в жителей. В Мекке пожары быстро распространились до Каабы, уничтожив ее дотла. Когда языки пламени наконец утихли, оба священных города лежали в руинах. Медина тотчас сдалась и присягнула Язиду на верность. Но Омейядам потребовалось еще десятилетие, чтобы уже в период правления Абд аль-Малика сокрушить силы Ибн аз-Зубайра в Мекке и раз и навсегда установить полный суверенитет Дамаска.

Между тем без ведома халифов династии Омейядов назрела более искусная и гораздо более значительная революция в империи: революция не за политический контроль, а за контроль самой сути мусульманской веры. Через четыре года после событий при Кербеле, в 684 г., небольшая группа выходцев из Куфы, которые называли себя таввабун, или кающиеся, собралась на месте произошедшей резни – с почерневшими лицами, в изодранной одежде – для оплакивания погибшего Хусейна и его семьи. Это был неофициальный сбор без каких-либо церемоний, который был призван не только выказать уважение к Хусейну, но и совершить акт искупления за неспособность помочь ему в противостоянии с силами Омейядов. Кающиеся собрались при Кербеле, чтобы публично продемонстрировать свою вину, и их общинный акт траура был средством освобождения самих себя от грехов.

Хотя понятие причитания как искупления за грех было обычной практикой в большинстве религий, распространенных в Месопотамии, включая зороастризм, иудаизм, христианство и манихейство, это был беспрецедентный феномен в исламе. Действительно, коллективный плач кающихся при Кербеле был первым задокументированным ритуалом, который в конечном итоге станет совершенно новой религиозной традицией. Проще говоря, память о Кербеле постепенно превращала шиату Али из политической фракции, руководствовавшейся целью возвращения властных полномочий в сообществе семье Пророка, в совершенно определенную религиозную секту в исламе – шиизм, религию, основанную на идеале праведного верующего, который, следуя по стопам мучеников при Кербеле, охотно жертвует собой в борьбе за справедливость против угнетения.

Действия кающихся при Кербеле стоят обособленно в истории религии, потому что они продемонстрировали, как ритуал, а не миф может сформировать веру. Это важный момент, который следует учитывать при обсуждении развития шиизма. Как отметил Хайнц Хэлм, шииты – это сообщество, порожденное не «догматами свидетельства о вере», а скорее «в результате процесса выполнения ритуалов», которые возникли вокруг предания о событиях при Кербеле. Только после формализации этих ритуалов сотни лет спустя шиитские богословы заново изучат их и дадут им новое толкование, чтобы заложить теологическую основу новому религиозному движению.

Кербела стала Райским садом шиизма, где первородный человеческий грех – это не непослушание Богу, а неверность Его моральным принципам. Подобно тому как христиане справились с бременем деморализующей смерти Иисуса, истолковав Распятие как сознательное и запечатленное в вечности решение о самопожертвовании, шииты то же самое утверждают о мученичестве Хусейна. Шииты заявляют, что задолго до рождения Хусейна события при Кербеле были чудесным образом явлены Адаму, Ною, Аврааму, Моисею, Иисусу, Мухаммаду, Али и Фатиме. Они полагают, что Хусейн знал, что он не сможет победить халифа, но сознательно решил продолжить продвижение к Куфе, чтобы принести себя в жертву ради своих принципов для всех последующих поколений. Понимая, что только лишь силой оружия не получится восстановить единение сообщества под властью родственников Мухаммада, Хусейн планировал «полную революцию в сознании мусульманской общины», цитируя Хусейна Джафри. На самом деле, как утверждал выдающийся шиитский теолог Шах Абдул Азиз, самопожертвование Хусейна в действительности было логическим завершением истории о принесении в жертву Ибрахимом своего первенца Измаила – жертвы, которая так и не свершилась, но была отложена до Кербелы. Таким образом, шииты считают мученичество Хусейна завершением религиозного долга, который был начат Ибрахимом и явлен арабам Мухаммадом.

Основываясь на том, как были интерпретированы события при Кербеле, в шиизме развивалась отчетливая исламская теология искупления через жертвенность, нечто чуждое ортодоксальному, или суннитскому, толку ислама. «Слеза, пролитая за Хусейна, смывает сотню грехов», – говорят шииты. Эта концепция, называемая аза, или «траур», была окончательно закреплена шиитскими властями приблизительно к середине VIII в. и по сей день занимает центральное место среди ритуалов веры.

Каждый год в течение первых десяти дней месяца Мухаррам и заканчивая десятым днем, который называется Ашура, шииты чтят память о мученичестве Хусейна, проводя плакальные церемонии, на которых богословы, называемые закирами, зачитывают истории о мучениках, а также организуя траурные шествия, в процессе которых по окрестностям проносятся священные предметы, принадлежащие семье Мухаммада. Но возможно, самые известные обряды церемонии Мухаррама – шиитская религиозная мистерия (тазия), которая подробно описывает события при Кербеле, и погребальные процессии (матам), во время которых участники либо бьют себя в грудь в строго ритмичном, почти мантрическом акте раскаяния, либо хлещут свои спины кнутами, сделанными из цепей, непрестанно выкрикивая имена Хасана и Хусейна, пока улицы не оросятся их кровью.

Несмотря на внешнюю схожесть, церемония самобичевания шиитов имеет мало общего с подобными практиками некоторых христианских монашеских орденов. Это не акт благочестивого самоумерщвления в уединении. Не соответствуют эти ритуалы и практикам самоотречения некоторых аскетических индуистских сект, для которых боль – это средство достижения перемены в сознании. Как отмечали почти все объективные наблюдатели церемоний Мухаррама, матам должен быть безболезненным актом общественного свидетельствования, а не средством бичевания за грехи. Это не причинение боли, а добровольное пролитие крови и слез во имя Хусейна, которое приносит спасение. По этой причине во многих крупных городах, где шиитские погребальные процессии не одобряются ни религиозными, ни политическими властями, началась активная кампания по замене ритуалов самобичевания безопасной и контролируемой процедурой сдачи крови специальным мобильным банкам крови, которые следуют позади участников.