«Философия холодильника» обретала форму. Однако кое-что стало очевидным уже на этом этапе: необходимо придумать другое название до того, как она получит распространение.

Вечером я посмотрел на все проще, оставил холодильник отсиживаться в номере и воздержался от посещения пабов. Я прошелся по шумным улицам Килларни в поисках подходящего ресторана, где бы нечесаный индивид мог поужинать в одиночестве. Я думал было порадовать себя лобстерами в дорогом на вид рыбном ресторане, но вид лобстеров в аквариуме, шевелящих перевязанными клешнями, заставил меня передумать. В меню на окне было написано:

ВЫ САМИ ВЫБИРАЕТЕ СЕБЕ ЛОБСТЕРА ИЗ НАШЕГО АКВАРИУМА

Эта фраза мне тоже не понравилась. Она могла решительно изменить мой статус, превращая из посетителя ресторана в бога. Вместо «невинного» заказа чего-нибудь из меня вдруг просили принять ответственное решение, какому существу суждено сегодня умереть ради прихотей моего желудка.

Я поужинал в старомодном домашнем ресторанчике, где никто не требовал выбирать, какое животное убить, и где меня накормили таким ирландским рагу, будто его приготовила чья-то мама. Я шел домой, раздумывая, стоит ли продолжать путешествие утром, потому что завтра воскресенье и деловых поездок, которые обеспечивали мое продвижение, никто совершать не будет. Дойдя до гостиницы, я принял решение, что следующим утром проведу два часа на обочине и, если это не принесет никаких результатов, то откажусь от этой идеи и вернусь на берег озера для продолжения любительских философствований.

Я сел на кровать, изучил карту и жутко возгордился собой, когда увидел, сколько проехал. Я одолел больше половины пути. Моей новой целью было попасть на остров Кейп-Клир, и когда я это сделаю, то окажусь на финишной прямой. Я мысленно погладил себя по голове. А потом понял. Плохие новости. Сегодня же 24 мая!

Твою мать. Я пропустил «Овец-97»!

Мы все делаем ошибки. И все они простительны в конечном счете. Но через пять часов ожидания на обочине пустынной дороги в глуши Западного Корка мне было крайне трудно отпустить себе грехи.

Все шло хорошо. В гостинице за завтраком я познакомился с двумя австралийскими туристами, Крисом и Джен, и уговорил их совершить путешествие в Корк и прихватить с собой за компанию англичанина с холодильником.

Вначале это было непросто, потому что Крис и Джен были не в лучшем расположении духа, судя по нашему обмену приветствиями.

— Доброе утро, — сказал я, — правда, замечательный денек?

И это было истиной. Похоже, хорошая погода вырвалась на волю и подумывала о том, чтобы остаться.

— Пора бы уже, — ответила Джен. — Мы провели в Шотландии девять дождливых дней.

Крис и Джен покоряли Европу. Большая ее часть их не вдохновила. Им было непросто угодить — вот как, например, судил Крис о Венеции:

— Венеция? Разве ее не переоценивают? Для нас это просто грязный старый город, залитый водой.

А я-то вот, кажется, знал пару особенностей, которые компенсировали этот недостаток.

И снова холодильник меня спас. Упоминание о нем и его роли в моем путешествии значительно улучшило их настроение, вызвало улыбку и предложение подвезти меня, чего я и добивался все это время. Я даже уговорил их поехать в Корк через местечко под названием Скибберин; это означало, что я мог там сойти и продолжить путешествие автостопом в Балтимор, откуда отправлялся паром на Кейп-Клир.

Мы отправились в путь, и мне было доверено чтение карты, потому что Крис и Джен утверждали, что в этом они ничего не понимают. Пейзаж озер Килларни был настолько красив, что мои австралийские друзья пришли в восторг и даже остановили машину, чтобы поснимать видео. Один из плюсов передвижения по этому району с туристами — всегда можно остановиться и насладиться красивыми панорамами и достопримечательностями. Величественное поместье графа Бэнтри с потрясающим видом на залив Крис удостоил скупой похвалы:

— Бесплатные туалеты — прогресс по сравнению с другими местами, где мы были.

Мы не стали заходить вовнутрь, потому что плата за вход в размере 5 с половиной фунтов показалась высоковатой.

— Мы видели много старых домов в Вене, — сказала Джен, — и там не на что смотреть, кроме нагромождения дряхлой мебели.

Вполне справедливо. Мне тоже не так уж хотелось туда заходить. Внешний вид, окружение и общее положение интересовали меня гораздо больше, чем комнаты с веревочными ограждениями и бесконечные портреты предков. В отличие от Криса, бесплатный туалет меня не совсем устраивал. Бесплатно — может быть, но общая кабинка означала стояние в длинной очереди вместо ознакомления с садами в итальянском стиле. Предав свое британское наследие, я отказался от варианта с очередью и проскользнул между двумя изгородями в уединенное местечко, где самым бесчестным образом обильно оросил растительность. А затем я услышал голос и увидел женщину, высунувшуюся из окна, очевидно, ее квартиры, располагавшейся в поместье Бэнтри.

— Вы ничего не будете иметь против, если я скажу, что это наш сад! — произнес аристократический английский голос.

— Простите! — хихикнул я, как напроказивший ребенок, который в глубине души вполне доволен собой.

— Право слово! — сказала женщина и захлопнула окно.

«Право слово!» прозвучало так, что стало понятно — этот инцидент был последней каплей, и сейчас она обрушит свой гнев на мужа и скажет: «Так, хватит! Больше никаких туристов! Я просто не вынесу, если эти ужасные люди снова появятся на нашей земле».

Я возвращался к машине со смешанными чувствами. Я был рад, что пописал там, где пописал, но расстроен тем, что смог выдавить в ответ на брошенный мне вызов лишь ничтожное извинение. Где же дерзкое: «Если тебе не нравится, поставь больше туалетов, старая надутая корова!»? По-детски, да, и, возможно, несправедливо, но меня слегка злило, что британцы все еще живут в некоторых из этих величественных родовых поместий. Перемены явно не происходят за одну ночь.

Когда я пересказал Крису и Джен эту туалетную историю, они сразу прониклись ко мне огромной симпатией.

Теперь я был практически почетным австралийцем, так как, по меньшей мере метафорически, помочился на британцев. Мы начали разговаривать о жизни в Австралии и обращали мало внимания на дорожные указатели и на маршрут вообще. Когда я увидел знак, указывающий, что в шестнадцати милях от того места, откуда мы только что приехали, был Скибберин, в меня закрались подозрения. Мы остановились, совместными усилиями изучили карту и пришли к заключению, что каким-то образом проскочили Скибберин. Не очень умно с моей стороны убедить водителя отвезти меня именно туда, куда мне было надо, а потом позволить ему проехать на шестнадцать миль дальше. Надеяться, что Крис и Джен вернутся по тому же маршруту, было уже слишком, и меня оставили на обочине в ожидании последствий моей ошибки.

И, бог мой, я заплатил сполна за свою ошибку. Данмануи в воскресное утро — город-призрак, откуда сбежали даже привидения, так тихо в нем было. Ни души, лишь одна машина каждые десять минут на одном из самых унылых участков дороги, на который только ступало колесо моего холодильника.