— Он был знаком с обеими, — уже не так уверенно проговорил Павел.

— Я тоже. Как и Алла, директор приюта. И еще пара-тройка человек.

— Моя Даша встречалась с каким-то музыкантом. Они гуляли после ее занятий вокалом. А она погибла как раз в тот день, когда посещала педагога.

— Ни с кем она не гуляла. Я общался с твоей дочкой. Причем тесно. Она на самом деле имела виды на Гришу. Не первая и не последняя. Он красавчик. И талант. На таких ведутся. А парни типа меня созданы для того, чтобы служить жилетками. Если повезет, та, которая плакалась в тебя, прозреет и поймет, что счастье — вот оно, сидит в соплях и ждет милости…

— То есть ты гулял с моей дочкой?

— Она ребенком была. Зачем мне это? Лучше не иметь отношений вообще, чем ввязываться в них с малолеткой. Я говорю тебе о том, что Даша придумала себе принца. В качестве прототипа взяла Гришу. — Ластик налил себе воды и залпом выпил большой стакан. — По мне, так ты больше похож на маньяка. Вчера я даже сказал об этом Грише. А он тебя еще защищал…

— Где он живет, не подскажешь?

Ластик на автомате продиктовал адрес, затем нахмурился:

— Ты чего задумал?

Павел пожал плечами.

— Держись подальше от Гриши. И вообще… — Он схватил рюкзак Павла, лежащий на диване, на котором тот провел ночь, и швырнул его хозяину. — Вали-ка отсюда! Тебе тут больше не рады.

Паша спорить не стал. Закинув рюкзак, от которого воняло кошачьей мочой, за плечи, ушел.

Стемнело. Рома включил настольную лампу. Заварил себе очередную чашку чая.

Дверь приоткрылась, и Багров увидел физиономию Николеньки.

— Ты все еще тут? — спросил он.

Вопрос был риторическим, поэтому Рома оставил его без ответа.

— Я домой. Если что, звони. Даже ночью я не буду отключать звук.

— Хорошо. Давай, пока.

Он готов был уйти, но задержался, чтобы сказать:

— Романыч, за нашими кадрами мы можем следить даже с мобильного телефона. — Это он имел в виду тех подписчиков, кто зашевелился, когда «Бэтмен» начал ворошить муравейник маньячного фан-клуба. — Ступай домой.

— У меня отчеты.

— Тогда ладно. Адьес.

Николенькина физиономия скрылась за дверью.

Багров хлебнул чая. Поморщился. Даже любимый напиток надоедает, если употреблять его неумеренно.

Снова дверь отворилась. Роман решил, что Николенька вернулся, но нет. На пороге возник батя Митяя Комарова. Сегодня он был еще колоритнее, чем обычно. Одет в косуху, а на голове бандана с черепами. Для завершения образа не хватало кожаных штанов и грубых ботинок. Джинсы и кроссовки явно не вязались с «луком» крутого байкера.

— Дядя Леша, ты огонь!

— Крут я, да? — хохотнул старший Комаров.

— Рогатого шлема только не хватает. Как у викинга. Я тебя в нем представил, едва увидел.

— Решил приколоться. Сегодня я не на машине, а на мотике.

— У тебя и мотоцикл есть?

— Не, у соседа по гаражу одолжил. Минарик.

— Корейский?

— Белорусский. «Минск» называется. Вот молодежь пошла, не знает, на каких байках гоняли их папани. — Комаров прошел к стулу и уселся на него, как на коня. Никак не желал выходить из образа крутого мужика. — Это у тебя чай? — Он кивнул на кружку.

— Ага.

— Попью?

— Бога ради.

— Митяй сказал, что у вас новый труп.

— Увы.

— Девочка?

— Да.

— Третья…

— Жертва четвертая. Но девочка да, третья.

— Не, первый покойник не из серии.

— Потому что он парень?

— И поэтому тоже. Вы с психологом консультировались?

— А как же. Сейчас без этого никуда.

— Не только сейчас. — Алексей допил чай и вытер свои влажные усы. — Психология — наука полезная.

— Это она вам помогла поймать Казачиху?

— Больше криминалистика, но…

— Психологический портрет, составленный нашим специалистом, показать?

— Давай.

Багров достал из ящика папку с заключением психолога и положил ее перед Комаровым. Тот, достав из нагрудного кармана своей косухи, очки, приступил к чтению.

— Херня, херня и еще раз херня, — сказал он, пробежав глазами по первой странице. А их было пять. — Убийца не испытывает ненависти к музыкально одаренным людям. И не является бисексуалом. Он стопроцентный гетеро. Беззаветно влюбленный в какую-то женщину. Возможно, в свою мать. Или сестру, играющую на струнном инструменте. Парень, которого нашли в парке, убит не им. Вы просто притянули за уши это… Ребята, вы чего? Подумаешь, нашлась струна в куче мусора. Вообще не тот почерк! У нас есть маньяк. И три его жертвы. Даша, Кристина и?

— Марина.

— Настройщик, давай назовем его так, не был тесно знаком ни с одной из девушек. Но следил за каждой. Он выбирал жертв заранее. И ждал удобного момента для того, чтобы напасть.

— Он подражатель Казачихи?

— Не-а. Тут что-то другое. Но что, пока не пойму. Думал, психолог поможет, но ему нужно еще раз отучиться. А лучше заняться практикой. Книжки мало дают…

— Мы думаем, что Настройщик, как ты его назвал, фанат — Казачихи. А не мамы или сестры…

— Одно другому не мешает.

— У Ларисы Андреевны Казаковой не было детей. Как и братьев.

— Откуда ты знаешь? Ты не слышал о ней до позапозавчерашнего дня.

— А сестру ее, Клавдию, ты не подозреваешь?

— Если бы в ней жили демоны, они вырвались бы раньше. Но все было тихо чуть ли не тридцать лет. Это не Клава. Но если бы ее сын остался в живых, я подумал бы на него.

— У Казачихи есть фан-клуб. Митяй тебе об этом сообщил?

— Да. Только в интернете собираются по интересам одни дрочилы.

— Как грубо, — укорил его Роман. — И, между прочим, сейчас именно там люди знакомятся и объединяются в группы.

— Лучше займитесь Матросовым. Не просто так он под боком Петровской пригрелся. Если у Казачихи и есть фанат, так это Гришаня.

— Уж слишком очевидно.

— Басню помнишь про ларчик, который просто открывался?

— Завтра получим ордер на обыск. Сегодня не успели.

— Он вышел на связь? Сын говорил, что его телефон отключен.

— По-прежнему не абонент.

Багров с тоской посмотрел на гору бумаг. Про отчеты он Николеньке не соврал. Ими действительно нужно было заниматься.