— Вот сейчас у вас и компьютеры, и почта электронная, и принтеры со сканерами, а все равно ни черта не успеваете, — заметил Алексей. — Представляешь, как мы работали?

— С трудом.

— Забей. Пошли пивка попьем.

— С радостью бы, но долг превыше всего. К тому же в желудке столько чая, что пиво там уже не поместится.

— Ладно, бывай.

Он встал, подал руку для рукопожатия. Но тут поднял указательный палец вверх и выпалил:

— Вспомнил!

— Что?

— Имя комитетчика, что делом Казачихи занимался. Арсений Сапрыкин. Ломал голову два дня, и вот снизошло озарение. Запиши, вдруг пригодится.

Роман так и сделал. Затем попрощался со старшим Комаровым и погрузился в отчеты. Но ненадолго. Хотелось не бумажной волокиты, а действия. И Багров, свалив все дела в стол и выключив компьютер, покинул кабинет.

Казачиха беспомощно смотрела в монитор компьютера, стоящего в библиотеке. Он не был подключен в интернету, но содержал в своей памяти много полезного: Уголовный кодекс, статьи из юридических журналов, записи с судебных процессов, формы разного рода заявлений, советы по их заполнению.

— Ну как дела? — насмешливо спросила Баржа. Она сидела рядом с подругой и ждала от нее действий. Пока же Лариса смогла только открыть несколько файлов и просмотреть их, не поняв и половины из прочитанного.

— Темный лес.

— А ты как думала?

— Мой мозг не просто размяк, он превратился в кашу.

— Просто надо обратиться за помощью к тому, кто на таких делах собаку съел.

— К корейцу? — хмыкнула Лариса.

— Моржиха хорошо в юридических делах подкована. Всех консультирует. Но не бесплатно, ясное дело.

— Ты же знаешь, у меня ничего нет.

— Я договорюсь. Мне она всего за блок сигарет бумаги на апелляцию заполнила.

— У меня немного иная ситуация.

— Да, у тебя полный… — Далее последовало матерное слово. — Но где твой оптимизм, коза? Еще вчера ты спорила со мной, что окажешься на свободе раньше меня.

— Я погорячилась. Думала, свяжусь с полицейскими, что приезжали, и все быстро закрутится.

— Но?

— Начальница к телефону не допустила. Велела написать на бумаге то, что я хочу передать. И я не знаю, дошло ли мое послание до нужных людей.

— А что в нем?

— Завлекалочка.

— В смысле?

— Я дала понять, что кое-что важное вспомнила. Но от меня будет польза только на свободе.

— Дура ты, Лариска. Надо было соображать раньше. Когда очкарик с носатым тут были.

— Знаю. Но не совладала с эмоциями. Слишком долго копились во мне… Сорвалась.

— Моржиху звать?

— Это кто вообще?

— Толстая, с усами.

— Тут каждая третья такая. Особые приметы?

— Да вроде нет… Хотя постой! Ягоды на заднице.

Казачиха стала припоминать зэчек, тела которых она видела, когда они принимали общий душ.

— Помню только тетку с картофелинами под булками.

— Это клубника, — расхохоталась Баржа. — И она сползла вниз.

— Моржиху надо девчонкам молодым показывать, которые мечтают свое тело татухами покрыть, чтобы двадцать раз подумали, прежде чем первую набивать.

— Просто надо места правильные выбирать.

— Как ты?

— Ну да. — Баржа горделиво задрала штанину. Ее голень украшал цветочный узор. — Варикоза не видно.

— Пошли Моржиху искать… С ее вишнями.

Но женщины не успели покинуть библиотеку, как в нее ввалилась Медведь. Она привычно поигрывала своей Машей, но вид имела относительно мирный. Когда охранница жаждала крови, у нее глаза тускло сверкали из-под набрякших век, а щеки пламенели.

— Казакова, — рявкнула она, найдя Ларису взглядом. — За мной шагом марш.

Та подчинилась.

Медведь провела Казачиху в кабинет начальника. В нем кроме, естественно, хозяйки было еще два человека. Мужчина и женщина. Он в гражданке, она в форме.

— Лариса Андреевна, здравствуйте. — Казачиха кивнула. — Я ваш адвокат.

— И кто вас нанял?

— Никто. Я государственный защитник. Прибыл для того, чтобы утрясти все вопросы, связанные с вашим переводом.

— И куда меня переводят?

— В Москву. Идите собирайтесь. Через час мы отсюда выдвигаемся.

Лариса больше вопросов не задавала. Она покинула кабинет и под конвоем Медведя прошла в казарму.

Ей сказали, собирайтесь. Как будто она жила себе в квартире и ее вдруг на курорт позвали. Одежда, обувь казенная. Ее она сдаст. Нет телефона, книг, любимого плаката. Нечего собирать.

— Могу я попрощаться с подругой? — обратилась Лара к охраннице.

Та сделала вид, что не слышит.

— Приведи сюда Баржу, — не сдавалась Казачиха. — Тебе трудно, что ли?

— Нет, — лениво ответила Медведь и перекинула дубинку из одной руки в другую. — Как и отбить тебе на прощанье почку.

— Меня с золотыми сережками приняли. Твоими будут, если приведешь.

— На хер они мне? У меня уши не проколоты.

— В каждой по пять граммов.

— Ладно, жди.

Медведь удалилась. А Казачиха, ожидая Ирку-Баржу, прилегла на свои нары. Скучать по ним она не будет, а вспоминать — конечно. «Черная дыра» ей снилась до сих пор. Обычно в кошмарах, но не всегда. Порою одиночка виделась ей убежищем. С прекрасными рисунками на бетонных стенах…

Из задумчивости Ларису вывел возглас Ирки:

— Коза, ты выходишь! Это же просто обалдеть!

— Я пока просто перемещаюсь, — ответила Лариса. — Но предчувствие у меня хорошее.

— То есть я могу оставить свою косу?

— Хрен с тобой.

— Хрена у меня нет… К счастью.

— Мне кажется, ты бы нашла ему применение.

— Не, я бы просто из него пи́сала. Как это делают мужики. Согласись, по-другому они его применяют не так успешно.

Лариса встала и распростерла объятия.

— Да ладно? — не поверила Баржа. — Обнимашки?

— Без них не уеду.

— Да оставайся. Тут не так уж и плохо, согласись? Даже Медведь иногда проявляет человечность.

— За оплату золотом. Только не знает, что его у меня еще на прежней зоне отобрали.

Женщины обнялись.

— Будешь мне писать? — спросила Баржа.