— Да что ты говоришь? — спаясничал Сторм.

— Пусть из Арана он и так себе, но ведь не все еще потеряно! — предположила я. — Наладите отношения, станете друзьями!

Чем больше я говорила, тем сильнее темнел лицом ректор. Казалось, каждое мое слово било мимо цели и только сильнее выводило его из себя.

Сторм надвигался на меня хмурой грозовой тучей.

— Кто тебе сказал, Ника, что ты можешь лезть в мои дела и что-то советовать? — обманчиво спокойным тоном поинтересовался он.

Почему обманчиво?

Так его глаза горели адовым пламенем, на коже проступили серебряные чешуйки, лицо заострилось, а кончики пальцев венчали острые когти вместо ногтей.

Бум-хляц-бум! Это тяжеленный хвост Вильгельминского в половинчатой трансформации постукивал по полу.

Бум-хляц-бум! В опасной близости от моих ног, ага.

— Никто? — обычно я его не боялась, но в этот раз Сторм действительно выглядел жутко. Как десять озлобленных ректоров вместе взятых!

— Правильно, — расцвел хищной улыбкой он. — Только ты не можешь не сунуть свой любопытный нос в мои дела, так ведь?

— Я же как лучше хотела… — его слова больно жалили, но я старалась не подавать виду.

— Я тебя об этом просил? — прищурился дракон. — Но ты отчего-то решила, что вправе вмешаться, правда? С чего бы?

И правда, с чего бы?

— Я-а-а… — сердце замерло в предчувствии беды.

— С того, что как только попала в этот мир, принялась портить мою жизнь? — он загнал-таки меня в угол и не унимал своего гневного напора. — Или, может, с того, что силой обмениваемся таким любопытным образом?

— Сторм, — я ошиблась, решив, что дракон унял свою ярость, разбив кристалл. Нет, видимо, буфером для его эмоций стану я.

— Так не стоит заблуждаться, Ника, что между нами что-то большее, чем обмен моей силой,

— дракон знал, куда ударить побольнее. На этот раз он не стал щадить мои чувства, решив воплотить мои страхи в реальность. — Как только я найду способ вернуть свои силы обратно на постоянной основе, ты отправишься туда, откуда Аран тебя вытащил.

Вот, значит, как?

Глупая-глупая Вероника! Опять губу раскатала, а тебе на нее наступили!

И такая злость меня взяла, что как только дракон приблизился нос к носу, я за этот нос его цапнула!

Да!

А после еще коленкой в пах зарядила и локтем между лопаток, когда он согнулся в три погибели.

Стон Вильгельминского стал музыкой для моих ушей! Хоть немного заглушил боль в груди.

— Ника-а, — прорычал этот упырь недоделанный.

Почему упырь? Да потому что присосался кровушку мне портить, да нервы трепать! Ненавижу!

Еще большой вопрос, кто кому тут жизнь испортил!

Вильгельминский зыркнул на меня с таким чувством, что сразу поняла: мирно не разойдемся. Не в этот раз. И в живых останется кто-то одна. Да-да, одна!

А так как я почти пацифистка, остается единственный подходящий выход в сложившейся ситуации.

Бе-е-ежать!

Со всех ног! Так, чтобы пятки сверкали и земля дымилась от моего усердия скрыться!

Знаете, чем отличается адекватная попаданка? Верностью своим решениям! Вот как сказала, так и сделала!

Скрылась так быстро, что дракон и глазом не успел моргнуть!

— Эхе-ех! — ветер свистел в ушах, пятки горели огнем, дыхания не хватало!

Это я так старательно исследовала возможность сбежать от разгневанного дракона! Опытным путем проверяла, можно сказать!

На какие только жертвы не пойдешь ради науки!

Главное, страданиям предаваться некогда!

Хотя слезный мешок был полон жидкости и пора бы мне скатиться в лечебную истерику, чисто бабью, но… Некогда!

То министров убивают, то силу ректорскую отдавать приходится! И хоть бы раз ею воспользоваться — не так обидно было бы!

Так нет! Не слушается зараза! Сколько раз я пыталась призвать магию Сторма — бестолку! Каков хозяин, такая и сила! Упрямая, непрошибаемая, вредная!

Толку с нее никакого: втягиваю и ношу четыре часа, при этом ни хвосты подпалить, ни спесь с драконов сбить!

Я завернула за угол, затормозив пятками, чтобы не слишком занесло на повороте, и рванула первую попавшуюся дверь на себя.

Кто-то там сверху решил меня пожалеть: было не заперто!

— Фу-ух! — я залетела внутрь и привалилась спиной к двери, приводя дыхание в порядок. — Кэ-э-этрин?!

Поначалу даже собственным глазам не поверила: картина оказалась сюрреалистичной!

Тролльчиха развалилась на мягком диванчике в окружении подушечек и подносов с разносолами. В одной ее руке тлела сигара, в другой писательница держала бокал с янтарной жидкостью.

Думаете, Шпэтрин куковала в полном одиночестве? Как бы не так!

Вокруг нашей пропажи суетились трое зеленокожих мускулистых красавчиков в набедренных повязках. Один массировал ей ступни, второй — голову и плечи, а третий обмахивал огромным опахалом! Ну, прямо троллья идиллия!

Подол красного в цветочек платья Кэтрин подрагивал, редкие волосы покачивались, глаза блаженно щурились.

Я дар речи потеряла.

Мы ее с Риком обыскались, волнуемся! А она выпивкойи мальчиками не брезгует, значит?

— О, Никулечка! — расплылась в пьяной улыбочке госпожа Шпэтрин, чем несказанно разрушила шаблон о том, что зомби не пьянеют. — Решила забежать на огонек? Присоединяйся, расслабься!

Она приглашающе указала на свободное место возле себя.

— Да мне и здесь неплохо, а вам, как я посмотрю, — там, — поджала губы я.

Никто за мной не спешил гнаться — мстя дракона откладывалась.

Кэтрин одарила меня своим фирменным прищуром “вижу до самых печенок, ничего утаить не получится”:

— Опять белобрысый на пятки соли насыпал? — хмыкнула она, а на мое безмолвное удивление сразу выдала: — Стоишь тут такая вся прямая, как жердь заглотила, возмущеннооскорбленная, мое писательское ЧСВ чешешь. Так и хочется драматическую сцену “кровь-кишки” накатать. А мне нельзя!

Еще и оскорбилась, ткнув крючковатым пальцем в мою сторону. Мол, все я виновата! С какого перепугу спрашивается?

— Почему вдруг нельзя? — удивилась я этому непотребству. Кэтрин с блокнотом никогда не расставалась, пулеметом строчила, а тут ручка с аппаратом труда — блокнотом — сиротливо лежат на подушечке бесхозные.

— Прокрастинирую я, не видишь что ли? — закатила глаза творец нетленок и бестселлеров.