– Подумай еще, – она словно читала его мысли. – Как он стал Всевидящим? Что заставляло нас тысячу лет поклоняться трупорожденному? И почему имлинги не спят по ночам, в страхе перед тем, чего они почти не знают? Как создаются мифы, Ример?

– Ты хочешь сказать, что Всевидящий существует? Что он жив?

– Я говорю, они оба живы, – она откинулась назад.

– Ты считаешь…

– Я знаю.

– Как ты можешь это знать?

– Грааль и Урд разговаривали, – сказала она и пожала плечами, как будто речь шла о погоде.

Ример опустил глаза к столешнице. Мыслям хотелось за что-то зацепиться. Нужен крючок, на который вешают вещи. Он нашел только один.

– Клюв… – он поднял глаза на нее. – Это клюв, да?

Она кивнула.

– Урд принял клюв.

– Принял?

– Так они это называют. Принять клюв.

Ример знал, что движется в опасном направлении. Его занимали совершенно не те вещи. Его интересовало – как. Как возможное становится возможным. Врата. Поток. Слеповство. Уж кто-кто, а он-то должен был догадаться: как – это не важно. Он схватил ее за руку.

– Зачем? Зачем он принял клюв?

– Потому что действительно хотел поговорить с Граалем. А Грааль находится не в нашем мире. Его ведь отправили в изгнание, помнишь?

Ример выпустил ее руку. Знание остановить было невозможно. От него пульс Римера участился, и он закрыл глаза.

– К детям Одина, – услышал он собственные слова. – Его отправили к людям.

Дамайянти встала. Она склонилась и прошептала ему на ухо:

– А оттуда он может начать новую войну. Потому что теперь у него есть такая возможность. Думаю, ты знаешь, откуда она появилась.

Хирка…

Ример вспомнил слова Хлосниана. Хирка виновата в том, что врата открылись. Здесь она не дома. С ней что-то не так. Что-то затрагивающее Поток. У нее кровь странствий, а теперь она кому-то понадобилась. Она одна. Одна в незнакомом мире. Вместе со старинным злом, которое мечтает вновь завоевать Имланд.

Он отправил ее на смерть.

– Ты забыл о чае, – сказала Дамайянти и ушла.

Ример уставился на чайник, который уже перестал дымиться. Он почувствовал, что его до костей сковал холод. Ример поднялся и посмотрел на других посетителей. Женщины хихикали. Мужчина с куклой по-прежнему сидел в углу с той же чашкой. Линдри наполнял чайными листьями маленькие коробочки. По этим имлингам никак нельзя было сказать, что им известно о существовании зверей, которые могут жить вечно, трупорожденных, которым по тысяче лет. Никто из них и не подозревает…

Раздался громкий хруст. Что-то треснуло. Сначала Ример подумал, что это он сам, но звук шел от стен. Лед. Лед по берегам реки скоро начнет таять.

Ример оставил на столе стопку монет и направился к выходу.

– Ворононосец? – задумчиво произнес мужчина с куклами. Ример посмотрел на него, но не ответил. – Это ведь ты, правда? Ример-отче?

Ример кивнул.

– Если бы ты не занял место в Совете, я вряд ли сидел бы здесь. Как мне кажется, я должен поблагодарить тебя.

Ример подошел поближе.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать.

– Говорят, мне повезло, что я сдружился с гнилью, пока сидел в шахтах. Это она потребовала, чтобы меня освободили.

– Хирка?

Он кивнул.

– Говорят, ты с ней знаком. Скажи ей спасибо. Если, конечно, то, что она умерла, – это ложь.

– Она жива, – Римеру удалось сдержаться и не оскалиться.

– Хорошо. Скажи ей, чтобы не пила воду. Они забывают менять ее. Она поймет, о чем я, – он наигранно засмеялся. Его глаза лишь изредка смотрели прямо в глаза Римера, в основном они были прикованы к кукле, которая представляла собой одетого в синее короля с медной короной на голове.

Ример развернулся, чтобы уйти, но внезапная мысль заставила его остановиться.

Когда? Когда Хирка потребовала, чтобы Совет освободил заключенных из шахт?

– Когда тебя выпустили? – он вновь повернулся к мужчине.

– Прямо перед церемонией, Ример-отче. Я видел, как ты принял посох. Ты самый молодой из всех. Говорят, теперь все будет по-другому. Ну, я-то не знаю. Но меня выпустили. Я свободен и беден, для меня этого достаточно. Я хотел поблагодарить ее, но… Говорят, ее больше здесь нет.

Ример больше не слушал его. Если мужчина прав, это может означать лишь одно. Хирка встречалась с Советом прямо перед церемонией его посвящения. И при каких же обстоятельствах она могла требовать что-либо у Совета? Причем не просто требовать, а получить?

Сделка. Они заставили ее уйти.

Он сказал это ей в тот вечер, когда она ушла. Его первой догадкой было то, что Совет вынудил ее покинуть Имланд. Что она ответила? Она отрицала? Или просто увела разговор в другую сторону? Ример почувствовал, как его тело открывается навстречу Потоку. Ярость. Страх. Они бежали по его венам, заставляли их расширяться. Сидевший перед ним мужчина смотрел на него, забившись в угол.

У дверей чайного дома Ример выхватил свои мечи и помчался в Эйсвальдр.

Они вынудили ее уйти. А теперь она в смертельной опасности.

Он задушит их всех до единого собственными руками.

Они неспешно друг за другом входили в двери, словно располагали всем временем мира. Нолдхе Саурпассарид показалась первой. Ей скоро исполнится восемьдесят, и она должна была бы быть самой медлительной, но старшие до сих пор с уважением относились к заседаниям Совета. Она выдвинула кресло из-за стола.

– Вам не обязательно садиться, – холодно произнес Ример.

Она взглянула на остальных. Все молчали, поэтому она задвинула кресло обратно и осталась стоять. Сигра Клейв сложила руки на груди и буравила его взглядом. Для правителей страны мало что было таким же мучительным, как необходимость срочно являться на незапланированные собрания. А тот факт, что на встречу позвал Ример, только усложнял дело. Щенок, как говорила Илюме. Щенок на девятнадцатом году жизни. Ворононосец в Совете, где мало кому было меньше пятидесяти.

Они сгрудились у противоположного конца стола, на максимальном удалении от Римера. Каждое их движение цепляло нервы Римера. Пожатия плечами. Закатывание глаз. Они прятали улыбки, прикрывая руками рты. Сколько еще он выдержит? Не сходит ли он с ума?

Нет, в противном случае он сам этого не осознавал бы. Разве нет? Он уцепился за эту мысль. Гарма все еще не было. Ример позволил им подождать. Он не произнесет ни слова, пока все не соберутся. Сигра Клейв открыла рот как раз в тот момент, когда в двери вошел Гарм Даркдаггар.