Его зовут Олег Мазур – единственный из списка, кто остался в живых. Именно поэтому друг Марины не нашел его в базе данных: он просматривал сведения об умерших. Олег Мазур руководил экспериментом. Тарас Конотоп, ныне майор СБУ, пятнадцать лет назад был лейтенантиком и в руководители группы не годился. Остальные – и вовсе штатские. Значит, командиром являлся Мазур. В группу входили два слона, но этого мало для серьезной подготовки, нужна была фигура посильнее. Но будь Мазур ферзем, Мариша лично знала бы его – во всей стране не наберется и двадцати ферзей. Значит, он – ладья. Об этом говорит и поведение Юрия: он оставил Мазура напоследок, хотя тот значился в списке первым. Юрий не рисковал сразу связываться с сильным противником. И был прав: встреча с Мазуром стоила ему жизни.

Что нам делать теперь? Найти его и сбить.

Все доказательства его связи с Чертковым зарыты глубоко в секретных архивах, все свидетели – мертвы. Мы никогда не докажем его причастность. Но заставить его признаться – это мы можем сделать.

Я как раз успел договорить, когда зазвонил телефон Марины.

– Да… нашел?.. Ты – мой спаситель! Адрес?.. Да, записываю. Место работы?.. В отставке?.. Ага… Телефон?.. Что, правда?.. Ладно, давай городской. Спасибо-преспасибо! Чао!

Повернулась ко мне:

– Твоя интуиция ведет нас прямо к цели. Олег Мазур прописан в Тернополе. Он – действительно ладья и полковник в отставке. А ты – гений.

Она поцеловала меня в губы.

Слабое место

– Как мы это сделаем? – спросила Марина. – Я понимаю, он опасен. Опытен как пситехник, имеет оружие и готов убивать.

– Да, оружие – это очень скверно. На выстрел нужны секунды. Все наши пситешные штуки работают медленнее.

– И не факт, что подействуют: он умеет защищаться.

– Тоже верно.

– Так что будем делать?

– Прежде всего, нужно встретить его в людном месте – это лишит возможности стрелять. Затем найти способ…

Я запнулся, глядя в лицо Марине. Горящие глаза, полные любопытства. Пухлые губы приоткрыты… Мое мышление имеет особенность: будучи разогнано, не терпит простоя. Думая о Черткове, я пришпорил сознание, пустил галопом. Теперь оно не желало сбавлять ход, искало предмета. Я смотрел в глаза Марине…

Если уж по правде, то способ атаки на ладью один: я отвлекаю угрожающим трепом, ферзь высматривает щель, и едва увидит – бьет. Щелей будет мало, они хорошо известны самому убийце и замаскированы. Едва мы полезем куда не надо, он попытается оборвать контакт. Моих способностей хватит удержать его в контакте минуту, от силы – две. Если кто и сможет пройти защиту за такой короткий срок, то только ферзь. Иными словами, весь наш успех – в руках Марины. Весь вопрос – справится ли она?.. Нет, иначе: верю ли я, что справится?

Снова всплыли в памяти слова Черткова: «Женщина и есть опасность». Сейчас все зависит именно от женщины. От той, что в последние дни – само очарование, нежность и забота. Хоть к ране прикладывай. Когда ферзь ведет себя так – это, черт возьми, скверно.

– Что не так? – спросила она.

– Скажи-ка мне… Отчего ты стала такой мягкой? Почему ты меня спрашиваешь: что делать? Разве не ты – ферзь? Разве не ты знаешь, как поступить с ладьей?

– Твое расследование, босс. Ты командуешь, я помогаю.

– Я решаю потому, что я так решил? Или потому, что ты решила, что решать должен я?

– Ты о чем?..

Я усмехнулся.

– Ах, брось! Ты – ферзь, абсолютный субъект. Сама решаешь все, что касается тебя, и получаешь только то, чего хочешь. А сейчас ты строишь из себя лапочку, пушистого котенка. Для какой цели? Потешить мое самолюбие? Каков дальнейший план?

Она нахмурилась:

– С чего ты так взбесился? Я разучилась целоваться?

– Нет, поцелуй был хорош. А вот игра – средне. Ты не выключила телефон.

Ее брови метнулись вверх, изображая удивление.

– Ты поговорила с другом, записала данные о четырех мертвецах – и не выключила сотовый. Знала, что придется звонить снова и спрашивать о пятом человеке. Значит, сама поняла, кто убил Черткова и почему. А потом твой восторг… «Ты – гений». В голосе половина шутки. Ровно столько, чтобы я поверил, будто остальная половина – правда. Ты все знаешь лучше меня: что делать, кто убийца и кто из нас гений. Так зачем твое притворство? Почему я все время вижу Маришу, и никогда – Мари?

– Не доверяешь мне?

Сказано холодно. Как подобает ферзю.

– Вариант А: ты нежничаешь со мной из какого-то мотива, коего я не знаю, и это рождает недоверие. Но вариант Б куда хуже: ты нежничаешь со мной в угоду ностальгии и старым чувствам. Это значит, ты позволила чувствам влиять на твое поведение. Очень скверно. Ладья заметит сей нюанс, схватит тебя за эти чувства и вывернет наизнанку.

– Ого!.. – сказала она. Поправила очки на носу и повторила: – Ого. Ты обвиняешь меня в чувствах к тебе? Обвиняешь? Меня? В чувствах к тебе?!

– Ты себя не контролируешь, ферзь. Мой близкий друг погиб именно так: потерял над собой контроль.

Она – теперь это определенно была Мари – ухмыльнулась с холодным блеском в глазах.

– Успокою тебя, мой милый. Я хорошо знаю, как умер Дим.

– Что-оо?..

Я почувствовал, как отвисла челюсть.

– Точнее, знаю, куда ударил Чертков. У Дима была дыра в защите, и Чертков ее увидел. Как ты сказал, ладья очень любил жену. Любовь, милый мой, всегда нарушает защиту. Тяжелым фигурам не следует бесконтрольно испытывать данное чувство – вот в этом ты совершенно прав.

– Как я понимаю, – спросил я медленно, четко выговаривая слова, – ферзи избавлены от таких дефектов?

– Конечно, дорогой. Мы любим лишь тех, кого хотим, и только тогда, когда считаем нужным. Выключатель любви у нас работает отменно.

Я кивнул.

– Ты меня успокоила. А вдобавок, я понял, как справиться с Мазуром. У него наверняка есть дети. Все любят своих детей, даже убийцы.

Убийца

Мы стоим у двери на пятом этаже. Особая планировка, ведомственный дом. Ведомственные просторные квартиры – по две на площадке. Ведомственные фикусы на окнах лестничной клетки, ведомственные красные ковры на ступенях… Сын убийцы живет в прекрасном доме.

– Ну что, мой генерал, – спрашивает Мари с ехидцей, – ты поведешь атаку или посидишь в тылу в штабе?

Я достаю удостоверение из нагрудного кармана.

– Надоели пситэшные штуки. Пусть это будет старый добрый ментовский допрос.

И нажимаю кнопку звонка. Слышу, как внутри квартиры разносятся трели. Шаркают шаги – мне прямо видятся шлепанцы на паркете. Кто-то глухо кричит: