Тут вошел брат Ангелиус, и Эберхардус уступил ему место возле постели больного. Брат Ангелиус принес какую-то изумительно гадкую на вкус микстуру, которая обладала чудодейственными свойствами и исцеляла любые хворобы, кроме постыдных. Поэтому ее называли «Микстурой добродетельных душ», а стоила она огромных денег.

Брат Сарториус с благодарностью выпил микстуру, выдохнул изо рта зловонное облачко и уставился в потолок, тяжело дыша. Брат Ангелиус с улыбкой посмотрел на него:

– Не всякий решится выпить это зелье с такой легкой душой, но брат Сарториус полон добродетелей и совершенно пуст по части пороков.

– Правда заключается в том, что мои пороки, если они и существуют, – не телесного свойства, а потому не различимы для человеческого глаза, – возразил брат Сарториус. Он говорил задумчиво и отрешенно, как будто речь шла не о нем самом, а о ком-то постороннем. – Но для глаз Господа они, возможно, различимы. Вопрос лишь в том, являются ли они пороками.

– Судя по тому, что микстура тебе на пользу, никаких пороков в тебе нет, – сказал брат Ангелиус.

– Микстура воздействует на телесное и не обладает духовным зрением, – проговорил брат Сарториус скучным голосом, – поэтому ее легко можно обмануть отсутствием телесной порочности. Что до духовных изъянов, то здесь человеку судить бывает весьма трудно.

Брат Ангелиус вытащил из рукава яблочко, потер его об одежду и вручил Сарториусу.

– Заешь горькое сладеньким, не так противно будет во рту.

Сарториус меланхолично захрустел яблоком. Потом спросил:

– Брат Ангелиус, не мог бы ты дать Эберхардусу ключи от подвала?

– Какие еще ключи, от какого еще подвала? – Брат Ангелиус отвел глаза и стал глядеть в окно. – У меня времени нет, и ключей никаких нет. И подвала тут никакого нет.

– Когда-нибудь «Микстура добродетельных душ», называемая также «Микстура праведников», станет для тебя смертельным ядом, – предрек Сарториус. – Как можно так откровенно и дерзко лгать!

– Ложь – порок не телесный, – заметил брат Ангелиус.

– Если его видно невооруженным глазом, то очень даже телесный.

– Нет, не телесный.

– С твоим пузом, брат Ангелиус, нет в тебе ничего не телесного.

– Ты на мое пузо не смотри, оно у меня от аскетического бдения, – надулся брат Ангелиус. – Я от природы склонен к отращиванию пуза, а сидение над книгами только умножало мою видимую телесность. Что касается прочего, то оно невидимо и бестелесно. Так что в пузе у меня заключается одна лишь добродетель.

– Ключи дай, – перебил Сарториус.

– Ладно, – сдался Ангелиус. – Что вам понадобилось в этом подвале?

– Это ведь там заперты в сундуках запретные книги?

Брат Ангелиус забеспокоился:

– Почему это тебе вдруг понадобились запретные книги?

– Брат Ангелиус, если бы от этих книг не было никакой пользы и если бы они содержали в себе один лишь вред, их бы давным-давно уничтожили, но ведь этого же не произошло, – проговорил брат Сарториус, приподнимаясь на локте. Он разволновался, обычно бледное его лицо разрумянилось. – Следовательно, если мы изучим эти книги, то поймем, как сделать так, чтобы впустить в мир Господа. Ибо сдается мне, все наши беды родятся от того, что мы и весь наш мир – отдельно, а Господь – отдельно. И так происходит уже не одно столетие. И пока мы с Господом не соединимся, будут умножаться страдания и всякие непотребства.

Видно было, что «Микстура добродетельных душ» успела оказать на брата Сарториуса благотворное воздействие. Он приободрился и теперь полон был решимости заняться изучением запретных книг, которые, как ему думалось, могли бы помочь спасти всех людей.

– Но если эти книги были запрещены, стало быть, имелась какая-то основательная причина для такого запрещения? – засомневался брат Эберхардус.

Ему очень не хотелось уходить из чистой светлой спальни, спускаться в темный подвал и там, сражаясь с пылью и паутиной, выискивать сундуки с книгами, а потом еще и тащить их по лестнице наверх, рискуя наткнуться на настоятеля или же на Ханса ван дер Лаана. Последнее было вероятнее, ибо старый пройдоха повсюду совал свой нос.

– Хоть нам и милы распоряжения начальства и мы складываем их в своем сердце, чтобы в тяжкие минуты извлекать, созерцать и в том находить утешение, – произнес брат Сарториус, – но в этом случае хотелось бы самолично изучить запрещенные книги и сделать собственные выводы касательно их вредоносности. Ибо в том, что названо вредоносным, может содержаться зерно добра, подобно тому, как в ядовитом растении, взятом в малом количестве, содержится лекарственное вещество, полезное для здоровья.

Брат Эберхардус любил, когда брат Сарториус пускался в подобные рассуждения – ему казалось, будто он уже пребывает в раю и слушает прекрасную музыку ангельской лютни. Музыка эта умиротворяла душу и совершенно не требовала глубокого осмысления. Ибо все уже давным-давно осмыслено теми, кто признал тебя подходящим для райского сада, а тебе остается лишь сидеть на траве да внимать не вникая.

– Ну, что застыл? – неприятным тоном произнес брат Сарториус. – Забери у брата Ангелиуса ключ да иди. Пока я болен, а ты за мной присматриваешь, нам никто не помешает разбираться в этих книгах. Только гляди – не попадись никому из начальства.

– А я, значит, не в счет? – обиделся брат Ангелиус.

– Да ты главный человек в этой затее, – утешил его брат Сарториус.

– Тогда я помогу Эберхардусу донести сундук, – решил брат Ангелиус. – Потому что никогда не видывал этих книг в незапертом виде.

– А кто их вообще читал? – поинтересовался Эберхардус.

Брат Ангелиус махнул рукой:

– Да это еще когда было… Сейчас уже никого из них и на свете-то нет. Слухи только доходили.

Сундук, который они с братом Эберхардусом притащили к Сарториусу в спальню, оказался чрезвычайно пыльным, поэтому крышку открывали с большой осторожностью. Ведь больному человеку не следует дышать никакой пылью и менее всего надлежит ему втягивать носом паутину. Поэтому Эберхардус обтер сундук мокрой тряпкой, от чего по комнате распространился запах старого погреба. Сарториус пошевелил тонкими ноздрями, но ничего по этому поводу говорить не стал.

Первая книга, которую Эберхардус извлек из сундука, представляла собой том в деревянном окладе, стянутый ремнями. Кожу с обложки кто-то срезал ножом, только ошметки ее торчали по краям. Эберхардус раскрыл книгу и уставился на страницы с таким видом, словно глазам не поверил.

– Что там? – нервно спросил Сарториус, снова приподнимаясь на локте.

Эберхардус бросил книгу обратно в сундук.

– Тебе нельзя! – крикнул он.

– Почему это? – удивился Сарториус. – Что в ней такого, что тебе можно, а мне нельзя?

– Ты же выпил «Микстуру добродетельных душ»! – объяснил Эберхардус. – Поэтому разглядывание этой книги может смертельно навредить тебе, ведь внутри твоего