имена, а Ной произвел инвентаризацию, подобно тому, как новый настоятель собора первым делом знакомится с наличествующим в ризнице скарбом и разделяет его на чистое и нечистое, а также на то, чему в ризнице вообще не место, то есть хлам.

– Таким образом, – сказал брат Герретье, – Ной должен был знать разницу между вороном и голубем. И то, что он ошибся, говорит не только о хитрости и предательстве ворона-обманщика, но и о том, что Ной был дурак. Потому что, как говорится, хочешь быть обманутым – получай. Ною хотелось, чтобы потоп скорее закончился, вот ворон этим и воспользовался. А глупость – один из самых страшных грехов, между прочим.

– Отсюда становится понятно, что и самые высокодуховные люди бывают подвержены обману, – заключил брат Ангелиус и посмотрел на красивый герб с хищными зверями с некоторой завистью.

На других гербах была свинья – иногда она обозначала развратных женщин, а иногда жадность, смотря по обстоятельствам. Развратных мужчин изображал бык, а еще бык был тупой. Кит, если глядеть сверху, мог означать остров спасения в океане бедствий, но если смотреть на него спереди, то можно было увидеть зияющую пасть ада, поэтому в толковании кита тоже следовало проявлять осторожность.

В любом случае познания брата Герретье в деле изучения порочности человеческой натуры были для братства Небесного Иерусалима Святого Иоанна Разбойного просто бесценны. Ведь именно с порочными людьми им предстояло иметь дело при путешествии в ад. Всех попавших туда по недоразумению праотцев вывел из ада еще Иисус, и остались там лишь те, кому в аду самое место.

Полумонах Пепинус был братству необходим постольку, поскольку он умел копать, имел доступ к гробам, обладал дурным характером и разговаривал невнятно. Ни одним из этих качеств, за исключением, быть может, дурного характера, другие братья не обладали, а любое братство создается с таким расчетом, чтобы каждый брат восполнял недостатки другого. Собственно, и Ева была создана для Адама с такой же целью, и если бы им удалось сохранить принципы братства, не извращая их и не превращая в брак, основанный на преступлении, то и судьба человечества была бы иной. Впрочем, следует отдать им должное, все-таки довольно долгое время у них получалось держаться в рамках братства и трудиться на вновь созданной земле, а не заниматься глупостями.

Между братьями произошел вот какой разговор, когда они собрались как-то ночью возле собора.

– Я изучил заклинания в той книге, – начал брат Сарториус торжественно.

– В какой «той» книге? – спросил брат Герретье.

– Кому надо, те знают, – сказал брат Сарториус. – Это книга запрещенная, в ней содержатся древние заклятия.

– Тьфу, – сказал брат Герретье. – Такую важную вещь в руках держал, а мне не показал? Брат называется. Я тебе показывал мой гербовник пороков и все объяснял наглядно.

– Я тебе тоже ее покажу, – обещал брат Сарториус, – только не сейчас.

– Почему не сейчас?

– Во-первых, у меня ее с собой нет, она надежно спрятана под кирпичом. Во-вторых, здесь темно, ты бы в любом случае не смог бы ее рассмотреть. В-третьих, в ней ничего не понятно.

Брат Герретье мрачно смотрел на брата Сарториуса, поблескивая во мраке черными глазами, и хрустел пальцами. Брат Ангелиус тосковал: ему хотелось спать.

– Где копать-то? – спросил брат Пепинус.

Все обернулись к нему, словно позабыли о его существовании и вдруг по случайности вспомнили.

– Пока что нигде, – сказал брат Сарториус. – Но, возможно, придется где-то.

– Дело трудоемкое, – намекнул брат Пепинус.

– Ты будешь вознагражден, – пообещал брат Эберхардус.

– Да все так говорят, – буркнул брат Пепинус, – я же не против. Лишь бы на этом свете, а не на том. А то выкопал как-то могилу, а мне говорят: мол, на том свете зачтется.

– Разницы между тем и этим светом немного, – произнес брат Сарториус.

– Не скажи! – возразил брат Пепинус. Видно было, что эта тема задевает его за живое. – Никто еще не возвращался с того света так, чтобы рассказать в подробностях, что там такое творится.

– Есть книги, – сказал брат Сарториус. – Их даже пересказывают иногда в проповеди.

– Да тьфу на ваши книги! – в сердцах вскричал брат Пепинус. – Мало ли что скажут или напишут! Ты мне живого человека покажи, чтобы он вернулся и сообщил, как там с ним обходились и стоит ли туда вообще попадать.

– Куда? – хором спросили брат Ангелиус и брат Эберхардус.

– На тот свет! – рявкнул брат Пепинус.

– Хочешь не хочешь, а попадешь, – заметил брат Сарториус. – Вопрос только в том, в какое отделение ада или рая тебя определят.

– Куда бы меня ни определили, а оплату за труды я хочу получить прямо сейчас, – сказал брат Пепинус упрямо. Видно было, что сбить его с намеченной цели невозможно.

– Как только настанет пора копать, получишь монету, а когда выкопаешь – получишь награду и на том свете, – обещал брат Эберхардус.

– Другое дело, – сразу успокоился брат Пепинус. – Ну, продолжайте. Про кирпич и книжку.

– Под кирпичом, в надежном месте, запрятана у меня запретная книга вавилонских и прочих заклинаний, – Сарториус вернулся к тому месту, на котором остановился из-за препирательств с братом Пепинусом. – Я уже пробовал читать оттуда заклинания. Тут важно не спотыкаться и не ошибаться, чтобы речь текла плавно. А то ошибешься в каком-нибудь звуке – и вызовешь что-нибудь не то.

– Да уж, – вставил брат Ангелиус. – Нацелишься вызвать какого-нибудь подручного сатаны, перепутаешь слова, ан глядь! И у тебя в келии сидит кто-нибудь из церковного начальства и вращает глазами! Тут уж поневоле придется объяснять, как так получилось, зачем ты вообще начальство по воздуху переносить дерзнул, какой бес вложил тебе в разум подобные богохульные желания, откуда у тебя книга из запертого сундука, кто лазил в подвал за этой книгой, не давал ли тебе случайно брат Ангелиус ключи, которые давать не следовало… Нет уж. Путать слова в таком предприятии – последнее дело. Неприятностей не оберешься.

– Поэтому-то я и тренировался, но читал заклинание не целиком, а кусочками, отрабатывая произношение, – продолжал брат Сарториус. – Вчера, правда, произошла неприятность, и я вызвал кого-то частично.

– Кого? – спросил брат Эберхардус.

– В каком смысле «частично»? – спросил брат Ангелиус.

– Если копать не нужно, я пойду спать, – сказал брат Пепинус и ушел.

– Я оттачивал свое мастерство в произнесении заклинания и повторял одну и ту же половинку фразы, как вдруг посреди комнаты появился горб, – сказал брат Сарториус. – Он был похож на большое яйцо, только до середины. Он как бы поднялся из ниоткуда, вздулся, и оттуда застучали чьи-то клювы.

– Страсти-то какие, – поежился брат Ангелиус и огляделся по сторонам, как будто опасался увидеть