Он принёс подушку и одеяло. Я вздрогнула всем телом, когда он начал вытирать мне голову, а потом – тело.

– Не бойся, Ника. Помнишь: я ничего не возьму, пока ты не будешь готова дать мне сама. Забудь обо всём, что было раньше. Забудь. Я сумею отогнать демонов твоего прошлого. У меня получится.

Я замерла. Он думает, что у меня в прошлом было нечто ужасное, и поэтому я страшусь слишком близких отношений? Да-да, именно так и есть. Это не первый намёк на это. Он считает, что кто-то в прошлом сломал меня, брал силой. Именно поэтому осторожничает.

Грудь распирало от желания сказать ему, что это не так, но у меня не хватило духу признаться. Потому что в чём-то он прав. Да, было. Не совсем приятное, прилипчивое, пошлое. То, что я задвинула в самый дальний угол своей памяти. И да, именно поэтому косила под мальчика, чтобы меньше привлекать к себе внимания, не провоцировать.

То, что я до сих пор девственница – везение. Умение прятаться и хорошо бегать от неприятностей.

– Тебе помочь одеться, Ника? – я снова вздрагиваю, когда на колени ложатся вещи, которые я приготовила, чтобы надеть после душа.

– Нет, я сама. Спасибо, – смущаюсь до слёз, которым не суждено пролиться, и комкаю одежду.

Он только кивает и поднимается. Идёт к выходу. И больше всего на свете мне хочется его окликнуть. Но Нейман сам останавливается у двери.

– Спокойной ночи, Ника. До завтра.

Я молчу, сражаясь с самой собой. Поэтому он уходит, закрывая аккуратно дверь. Я натягиваю пижамные штаны и мягкую футболку. Падаю, кутаясь в одеяло. Согреваюсь. А затем встаю, чтобы причесаться и высушить волосы.

Завтра. Мы увидимся утром. Потому что завтра уже пришло – часа два назад. Он будет смотреть на меня, и поэтому нужно, привести волосы в порядок, сделать их ровными и струящимися. Всё, как ему нравится. Я даже надену платье, когда буду выходить к завтраку. И туфли. Хочу быть красивой для него.

Он мой стимул. Для себя я не хочу ничего – кто бы что ни говорил о любви к себе, о самодостаточности. Мне этого пока не хватает и, может, никогда не будет хватать.

Мне казалось: не усну, буду ворочаться до утра, вспоминать, перебирать взгляды и вздохи, жесты и слова, но сон пришёл слишком быстро, я даже помечтать не успела.

– Надеюсь, ты хоть немного побудешь с нами, Стефан, – ворчит тихонько Мотя.

– Немного побуду, – слышу я его голос, но взгляд от тарелки оторвать не могу. Почему-то очень сложно посмотреть на Неймана при свете дня. Не знаю, откуда эта неловкость и скованность. Вчера мы целовались как сумасшедшие, а сегодня я прячу глаза.

Я не надела платье – струсила. Подумала: это будет выглядеть глупо, поэтому осталась в домашней удобной одежде, но, кажется, Неймана это вообще не волновало.

Они разговаривают с Тильдой, а я витаю далеко-далеко и в то же время болезненно остро ощущаю его близость. Он сидит напротив. Я вижу его руки, наблюдаю украдкой, как он орудует вилкой. Уверенные, точные движения.

Перед завтраком мы поздоровались, Нейман отодвинул мне стул, и вот теперь я сижу и не знаю, куда себя деть.

– После завтрака мы с Никой гуляем. Пойдёшь с нами, Стефан?

Мотя говорит ничуть не больше, чем раньше, но сегодня каждое её слово – словно острым ножом по нервам.

– Пойду.

Я не могу представить, что он ходит с нами по заснеженным дорожкам. Не вписывается. Наверное, я всё же отвыкла от него за то время, что он отсутствовал.

– Ника, – вздрагиваю от его голоса и поднимаю глаза.

С огорчением замечаю, что, пока я застряла в собственных переживаниях, Мотя успела ускользнуть. Я даже не услышала её шагов. А теперь мы с Нейманом наедине, и это пугает меня ещё больше.

– Прости, я задумалась, – говорю первое, что приходит в голову. Он вдруг тянется ко мне, берёт мои руки в свои, согревая теплом. У меня опять холодные пальцы. Это от нервов, наверное.

– Всё хорошо, – гладит он мои запястья, – расслабься. Я уже сыт, и тебя не съем.

Снова поднимаю испуганные глаза. Он шутит. И улыбка касается его губ. И, что ещё важнее – глаз. Совсем немного, чуть-чуть, но я чувствую, как взрывная волна сметает все барьеры внутри. Как становится горячо и хорошо. Я улыбаюсь ему в ответ. Глупо, наверное, счастливо. Ничего не могу с собой поделать.

– Всё хорошо, – повторяет он, смотрит мне в глаза, и я поддаюсь его гипнозу, расслабляюсь, делаю выдох. Позволяю и своим пальцам слабо шевельнуться в его ладонях. – Пойдём? У нас не так много времени, чтобы побыть вдвоём.

Его слова немного разрушают очарование. Он опять собирается уехать? Но да. У Неймана всегда есть дела, огорчаться нечему.

– Тильда расстроится, но нам нужно вернуться через пару дней. А всё это время – я твой.

И так он это говорит, что глупое сердце заходится, захлёбывается в эмоциях, бьётся неровно и гулко. «Я твой» – звучит так, будто он мне принадлежит, а не собирается всего лишь два дня пожить в загородном доме.

– Нам? – пытаюсь всё же сосредоточиться и не дать дрожи вырваться наружу. Слишком уж меня от Неймана лихорадит.

– Конечно, Ника. Ты моя невеста. Мы снова вернёмся в город вместе.

Ах, да. Липовая невеста и какое-то дело, ради которого всё и затевалось. Я слегка тухну. И это позволяет уйти дрожи, лишним эмоциям.

– Посмотри на меня, Ника, – требует Нейман. – Всё по-другому. Всё изменилось.

Он проговаривает слова с нажимом, сурово, но я до сих пор не знаю, что вкладывает он в это ёмкое «всё». Это понимает только Нейман.

А я снова трушу, прячусь. Может, правда окажется слишком неподъёмной. Мне и так нелегко. Все шаблоны порваны в клочья.

– Хорошо. Пусть будет так, – я почти не разыгрываю покладистость.

Я устала сопротивляться, гадать, придумывать версии. Я хочу побыть если не ребёнком, то просто девушкой. Он взрослый. У него ума больше, а я как-нибудь обойдусь без стратегических планов спасти мир. Пусть меня кто-нибудь спасёт. От самой себя – в первую очередь.

Нейман смотрит на меня долгим взглядом, и в его чертах я читаю недовольство. Я, наверное, никогда не привыкну к переменам в нём. Слишком долго наблюдала его равнодушную ровность. И то, что сейчас он меняется, и радует меня, и пугает.

Что ему опять не так? Я ведь согласилась? Не стала спорить?

– Мы вернёмся к этому разговору позже, – произносит он. – Иди, одевайся, Ника. Нам пора на прогулку. Не будем заставлять Матильду ждать.

– Я хочу закончить этот разговор сейчас, – говорю я, не тронувшись с места. – Что тебе не нравится?

Он молчит. Сверлит меня взглядом. Лицо снова становится ровным, как гладкий лёд. Спрятал эмоции. Только против шерсти его – и сразу прячется.