Фигуры в светло-зелёных ореолах изломались зеркальными сотами, словно были не живыми людьми, а рисованными картинками из ячей мыльных пузырей, замерли окончательно, не подавая признаков жизни. Ореолы вокруг них изменили цвет на тускло-красный.

Краем зрения Сандро уловил движение за лобовым стеклом кроссовера и выстрелил три раза подряд (магазин в ПК был на шестнадцать патронов, осталось ещё семь), сообразив, что там прячутся ещё люди.

Раздался треск лопнувшего блистера и вслед за ним вопль автомобильной сирены: поймавший пулю водитель упал головой на руль.

При каждом движении рук Сандро вокруг вспыхивали призрачные пузыри воздуха, ломаясь, как при смене виртуального пейзажа в экране компьютера, и ему постоянно казалось, что он одновременно находится в двух местах сразу: в переулке, между забором и рядом машин, и на бесконечном сетчатом трубопроводе, уходящем в космические дали. Но эти галлюцинации не помешали капитану действовать, что и являлось в данный момент гарантией сохранения жизни.

Не опуская пистолет, пульсирующий призрачными всполохами «нагретого воздуха», он подбежал к «тигуану», рванул дверцу и направил ствол в глубину салона.

Голова водителя (седой, старый на вид) соскользнула с руля, сирена замолкла.

В кабине кроссовера находилось двое пассажиров.

Один сидел на переднем сиденье, молодой, в чёрном комбинезоне, с выбеленными волосами. Второй пассажир, сидевший сзади, поднял ствол «Кедра», но выстрелить не успел. Сандро рывком выдернул оружие из его руки и увидел бледное лицо владельца ПП. Это был Житомирский.

– Полковник?!

Изумлённый вскрик Сандро породил облачко зеркально-прозрачных изломов воздуха. И точно так же ответ Житомирского создал струйку таких же воздушных вихрей, искажающих интерьер кабины.

– А ты кто?!

– Не важно! Что вы здесь делаете?!

Житомирский искривил окровавленные губы, придерживая раненую шею.

– Гуляю…

Сандро поднял пистолет.

– Второй раз спрашивать не буду!

– Ищем… друзей…

– Ещё раз пошутишь, и это будет последняя шутка в твоей жизни! Пристрелю!

– Бодров… где-то здесь… мы хотели… предупредить его…

– Вы – и предупредить? Бред! С чего вы решили, что он отправится в лабораторию?

– У нас есть свои люди…

– Где?!

– В Росгвардии…

– О нашем походе знают всего два-три человека, все – мои товарищи!

– Значит, не все… Бодров уже там? – Житомирский глазами указал на здание института.

– Тебе какое дело?

– С хакершей?

– Тебе какое дело? – повторил Сандро, размышляя, что делать дальше.

Цвето-иллюзорная свистопляска воздуха при каждом жесте и даже при каждом произнесённом слове уже начинала доставать. К тому же раздражало и мелькание перед глазами сетчатой светящейся трубы, избавиться от ощущения которой не удавалось никаким волевым усилием.

– Пипец вам! – хихикнул Житомирский, закашлявшись кровью. – Там их ждёт засада!

– Что ты сказал?!

Житомирский вдруг вытащил из-под себя пистолет, но Сандро выстрелил первым.

Москва вне времени. 5 июля. Всё ещё ночь

В принципе целью похода «заговорщиков» был поиск хроноперпендикуляра в лаборатории, где начинали монтировать «мерин». Но интуиция заставила Тимофея направиться не в прошлое, а в будущее.

«Хочу посмотреть, стоит ли «мерин» в лаборатории после всех наших манипуляций», – объяснил он свои намерения спутникам.

«Но ведь мы ещё ничего не сделали», – озабоченно откликнулся Валера.

«Но в хронопотоке уже должны были отразиться все возможные варианты и действия».

«То есть парадокс убитого внуком дедушки здесь не работает?»

«Вот заодно и убедимся».

«Ничего не понимаю! – жалобно призналась Руна. – Время ведь должно куда-то течь, а мы стоим в трубе и говорим, что это и есть время».

«Таким видит это явление наше воображение».

«Это я уже слышала не раз, и всё равно непонятно».

«Если мы увидим, что в будущем лаборатория не работает, значит, нам удалось повредить «мерин» в прошлом. А если он будет работать, значит, не удалось».

«Но тогда лучше и не соваться в прошлое?»

«Посмотрим».

«Карета» развернулась в противоположную сторону.

Остановились у ближайшего «окна», означающего спуск в перпендикулярное время.

Беглый осмотр бункера показал знакомую обстановку лаборатории. И хотя в ней опять никого не было, «мерин», судя по мерцанию световой пены в камере, работал.

«Слишком близко от нашего выхода», – неуверенно предположила Руна.

«Хорошо бы узнать длительность квантового шага».

«Этим будешь заниматься без нас», – решил Валера.

Пропустили с полсотни «окон», ознакомились с перпендикуляром, удалённым от первого выхода на «сто метров» – по зрительному восприятию и примерно на «сутки» – по временным ощущениям, склонились над окном и застыли.

«Жесть!» – выговорил Валера.

Под слоем «льда», олицетворявшим собой время, застывшее по отношению к основному потоку времени, клубилась мгла, сквозь которую прорывались языки пламени, сопровождаемые чёрными султанами дыма!

«Что это?!» – тоненько спросила Руна.

«Надо спуститься…»

«Куда?! Там же всё горит…»

«Надо же узнать, что случилось».

«А вернуться обратно мы потом сможем?»

«Я один спущусь».

«Прекрати, старый! Кому нужны твои подвиги, если мы все можем не вернуться?»

«А давайте посмотрим, что делается в последующих перпендикулярах», – предложила Руна.

«Правильно, – поддержал её Валера, – сравним с этим апокалипсисом».

Погнали «карету» дальше, заглядывая в льдистые окна и убеждаясь в неизменности открывающейся картины. Видно было всё то же: серая мгла, всполохи электрического сияния, пробивающиеся из её глубин, и пламенные стрелы, сопровождаемые сгустками тьмы.

На сотом окне остановились, отмахав от места высадки ещё «пару километров».

«А лаборатории всё нет», – выдохнул Тимофей.

«Но это же невозможно!» – возразила Руна.

«Возможно, – проворчал Валера, отодвигаясь от «окна». – Если учесть, что мы собирались взорвать «мерин».

«Но ведь ещё не взорвали?»

«Я не собирался взрывать, – качнул головой Тимофей. – Достаточно было довести разгон инверсии до опасных вибраций, после чего «мерин» сгорел бы как проводник, по которому пустили мощный ток».