Тамара представила себя на грязном диване, где наверняка сотни раз отсыпалась всякая пьянь, и ее передернуло от отвращения. С другой стороны, девчушка искренне пытается помочь…

Стараясь скрыть разочарование, девушка ласково потрепала Лизку по голове, решительно подтолкнула ее к двери и преувеличенно бодро воскликнула:

— Не нужно! Я в крайнем случае у подруги переночую. А то и дома. Если Лешке ждать надоест. Не спать же ему на коврике у порога, в самом-то деле!

Лизка с явным облегчением вздохнула и осторожно поинтересовалась:

— А твой Лешка, он что, плохой?

— Да нет вроде, — опешила Тамара.

— А чего замуж не хочешь? Или пьет?

Тамара оторопело молчала, не зная, что и сказать, а Лизка серьезно посоветовала:

— Если пьет, не ходи, ну его…

И исчезла.

Часа через полтора Тамара тоскливо нырнула в чужой подъезд: пошел дождь. И не какой-нибудь там привычный мелкосеющий осенний, а настоящий. Крупные капли звучно зашлепали по асфальту, многочисленные лужи словно вскипели, с березы перед крыльцом безжалостно сбивались последние листья.

Тамара кое-как промакнула носовым платком абсолютно мокрое лицо, выжала волосы и криво ухмыльнулась: да-а, вот теперь ей точно хоть на паперть! Любой оборванец за свою примет. Глядишь, и бросят что из жалости.

Нет, чтобы так не везло, а? Ведь обошла почти все близлежащие улицы, обшарила дворы, скверики, даже между гаражами полазила. Результат — ноль целых, ноль десятых. Или несчастную Лизкину жирафу снесли? Свернули напрочь длиннющую шею и тем самым убрали единственную нужную ей, Тамаре, примету? Интересно, как же ей тогда определить, в каком именно детском саду ночует мальчишка? Домики для игр есть в каждом, она только что в этом убедилась.

В лицо девушки ветер швырнул ледяные колючие капли дождя, она поежилась и осторожно прикрыла дверь. Выходить на улицу у Тамары не было ни малейшего желания.

Она присела на ступеньку, с трудом вытащила из кармана кошелек и брезгливо поморщилась: насквозь промок. Впрочем, какая разница? Главное, Тамара отметила на календарике номера садиков, где осмотрела во дворах буквально каждый квадратный метр. Вначале в поисках мифического жирафа, а затем надеясь нечаянно наткнуться на неуловимого мальчишку.

Итак, это детсады — шестнадцать, семнадцать и двадцать четыре. Всего три. А пробегала-то! Вон, уже ночь на дворе. Ноги гудят, как телеграфные столбы. И не хотят сгибаться в коленях.

Тамара с невольным раздражением оглянулась на площадку первого этажа: счастливые люди! Попивают небось на кухне чай или у телевизоров дремлют. А она как шавка под дождем.

Может, позвонить куда в двери и еще порасспрашивать? Что там она сегодня врала? Мол, сынишка с мальчишками играл и сбросил во дворе шапку с шарфом, жарко было? Ну да. Еще и оставленную сумку с продуктами пару раз приплетала. Швырнул, поросенок, у скамейки, сам толком не помнит где…

И каждому рассказывала про Лизкиного жирафа! Да толку-то? Бабульки и дамы озадаченно морщили лбы, но африканское четвероногое вспомнить были не в состоянии. Поэтому просто командировали Тамару в близлежащие сады. Да и то маршруты путали, Тамара плутала. И понятно. Сейчас малышня чаще по домам сидит, с бабушками да мамами, в детсады далеко не каждый ходит.

Дверь неприятно скрипнула, и в подъезд вошли тучный старик с массивной тростью и мальчишка лет семи. И оба с изумлением замерли перед лестницей, рассматривая Тамару.

Девушка с тяжелым вздохом поднялась на ноги и легко сказала:

— Извините. Вот, от дождя спряталась.

— От дождя по квартирам прятаться нужно, не по чужим подъездам, — проворчал старик, продолжая недружелюбно сверлить девушку выцветшими глазками.

— Само собой. Сейчас пойду. Просто я здесь у вас садик искала. Без толку, правда.

— Какой такой садик?

Тамара пожала плечами.

— То-то и оно, что не знаю. Сынишка после школы там с мальчишками поиграл немного и ранец около скамейки забыл. Первый класс, что с него взять?

— А что не вернулся за ним?

— Кто ж его вечером из дома выпустит? Да еще в такой дождь. — Старик смотрел сурово, и Тамара с тяжелым вздохом пояснила — Пришла с работы, а он плачет. Куда деваться? Вот переоделась во что попроще да под дождь. Уже два часа по вашему району мотаюсь…

Девушка махнула рукой, взгляд у старика смягчился, а мальчик озабоченно воскликнул:

— В каком же садике он портфель забыл? Я тут все знаю, честное слово!

Старик крякнул, недовольно покосился на внука и буркнул:

— Санек в двадцать четвертый ходил, рядом совсем, может, там?

Тамара отрицательно покачала головой.

— В шестнадцатом, семнадцатом и двадцать четвертом я уже была. Это не те сады, точно.

— Нет там портфеля? — озабоченно наморщил лоб мальчик.

— Нет.

— Сторож мог убрать, — категорично заявил старик. — Или кто из голодранцев стащил. С чего взяла, что сад не тот?

Тамара невесело улыбнулась.

— Сын сказал: жирафа там. С длиннющей шеей. Он даже забраться не смог. А в этих трех садах я жирафы не видела.

Старик озадаченно сдвинул брови, а мальчишка рассмеялся.

— Жирафа! Это у самого рынка!

Глаза девушки изумленно округлились, она дрогнувшим голосом пробормотала:

— И он говорил: где-то у рынка. А я не нашла.

И со злостью подумала: только идиот мог расспрашивать о жирафе взрослых! И что она сразу же к детям не сунулась, вот кретинка…

* * *

Лелька страшно злилась: она никак не могла дозвониться до Тамары. И Лешка Сазонов не снимал трубку, как сквозь землю провалился. Даже тетя Маша не могла его отыскать и периодически названивала самой Лельке.

Лелька крутилась у телефона, словно привязанная к нему невидимой нитью, но на расспросы домашних лишь улыбалась рассеянно. Ей совершенно не хотелось ничего рассказывать. Зачем? Задачка Лешкиной матери уже решена. Правда, пока лишь теоретически.

И куда это Томик подевалась? Не гуляет же она со своим Крысом под таким ливнем?!

Лелька пристроилась у подоконника, задумчиво рассматривая утонувший в ночи город. Откуда-то из воздуха материализовался Коська и уселся рядом. Подбежала Динка и обиженно наябедничала:

— Ма, он мне лапку давать не хочет!

Коська презрительно фыркнул. Лелька нежно дотронулась до пухлой Динкиной щечки и сказала:

— Не хочет, и ладно.

— Да, а Мишка смеется, говорит — не может. А он давал!

Мишка из комнаты весело закричал: