Однако равновесие в душе Краса нарушало продолжавшееся заточение его королевы и твердое намерение Смертокрыла очистить мир от юных рас. Если ни с той ни с другой бедой не покончить, не видать больше миру ни снов, ни мечты, ни надежды.

– Изера, с твоей ли помощью, или без тебя, я от своего не отступлюсь. Не могу отступиться!

Что ж, изволь. Я тебе не препятствую…

Образ спящей драконицы снова подернулся рябью. Крас отвернулся от нее, не обращая внимания на непостижимые видения, в беспорядке клубящиеся вокруг.

– Тогда либо верни меня в мой тайный приют, либо брось в бездну! Уж лучше смерть, чем жить в ожидании страшной гибели мира… видя, во что превращается моя королева!

Он ожидал, что Изера снова отправит его в объятия небытия, дабы он больше не докучал разговорами об Алекстразе ни ей, ни прочим Аспектам. Но нет, маг в обличье дракона всего лишь почувствовал, как кто-то мягко, едва ли не с робостью, коснулся его плеча.

Обернувшись, Крас обнаружил перед собой стройную бледнокожую женщину, прекрасную, но бесплотную. Одета она была в свободное платье тонкого, как паутинка, бледно-зеленого шелка, нижнюю половину лица ее прикрывала вуаль. Во многом она напоминала его королеву… однако ничуть на нее не походила.

Глаза женщины были закрыты.

Бедный, отчаявшийся Кориалстраз… ты вправду готов ради нее на все.

Ее губы не шевелились, но голос был Красу знаком – да, это голос Изеры. На бледном лице под вуалью отразилась задумчивая печаль.

Зачем повторять дважды то, что обоим прекрасно известно? Не понимая, к чему это, Крас отвернулся от Повелительницы Снов в поисках хоть какого-нибудь пути, ведущего прочь из этого призрачного царства.

Не спеши уходить, Кориалстраз.

– Почему же? – резко спросил он, оглянувшись назад…

…и снова увидел перед собою Изеру. Однако теперь глаза ее были распахнуты во всю ширь, и Крас замер, не в силах вынести их взгляда. То были глаза всех, кого он когда-либо знал и любил. Синие, зеленые, красные, черные, золотистые – всех возможных цветов, эти глаза знали о нем все, всю подноготную.

То были даже его глаза.

Я подумаю над тем, что ты сказал.

Крас просто ушам собственным не поверил.

– Так ты согласна…

Изера вскинула руку, оборвав его фразу.

Пока что я согласна подумать над тем, что ты сказал. Ни больше, ни меньше.

– А… а если ты решишь, что согласна со мной?

Тогда я постараюсь убедить Малигоса и Ноздорму присоединиться к тебе… но и в этом случае за них ничего обещать не могу.

Это было существенным шагом вперед – Крас на подобное и не надеялся. Возможно, в итоге этот шаг ни к чему и не приведет, но хотя бы вселит в сердце надежду перед грядущей битвой.

– Б-благодарю тебя.

Не стоит. Пока что я не помогла тебе ничем… разве что сохранила жизнь твоих грез.

Улыбка, скользнувшая по губам Изеры, казалась слегка виноватой.

Желая объяснить ей, что даже такая малость придаст ему сил для продолжения борьбы, Крас вновь начал благодарить ее, однако Изера вдруг словно бы поплыла от него прочь. Крас протянул к ней руку, но разделявшее их расстояние оказалось слишком велико. Тогда Крас шагнул к ней, но Изера лишь понеслась вдаль быстрее прежнего.

Тут-то волшебник и понял, что Спящая остается на месте, а движется он.

Выспись хорошенько, бедный Кориалстраз, – донесся издали ее голос, в то время как стройная полупрозрачная фигура задрожала и развеялась без следа. – Выспись как следует, ибо битва, к которой ты так стремишься, потребует от тебя всех сил и даже большего…

Крас раскрыл было рот, но даже голос, коим он говорил в царстве снов, больше ему не повиновался. Миг – и дракона в облике мага снова окутала тьма, уютная тьма дремы без сновидений.

И помни: не стоит недооценивать тех, кого полагаешь всего-навсего пешками…

Горная крепость орков оказалась не только куда огромнее, чем Ронин мог себе вообразить, но и куда запутаннее. Коридоры, которыми он рассчитывал добраться до цели, внезапно сворачивали в другие стороны – нередко даже в какой-то момент начинали вести не вниз, а вверх. Некоторые без всякой на то видимой причины заканчивались тупиками. Последний такой коридор вынудил Ронина больше часа идти обратно, не только отнимая драгоценное время, но и порядком истощая иссякающие силы.

За все это время Смертокрыл ни разу с ним больше не заговаривал, однако легче от того не становилось ничуть. Да, черному дракону Ронин не верил ни в чем, но, по крайней мере, рассчитывал, что до пленной королевы драконов Смертокрыл его доведет. Что же могло отвлечь от него внимание темного?

Остановившись посреди неосвещенного коридора, усталый маг, наконец, присел отдохнуть. С собой у него имелся бурдючок воды – подарок злосчастных гоблинов. Напившись, Ронин привалился спиною к стене в надежде, что после пары минут отдыха в голове прояснится и это поможет преодолеть путаницу коридоров.

Неужели он вправду решил, будто ему по силам освободить королеву драконов? Чем дольше Ронин блуждал по недрам горы, тем сильнее в том сомневался. Уж не явился ли он сюда только затем, чтоб совершить невиданно грандиозное самоубийство? Ведь его смерть не вернет назад тех, кто погиб, да и выбор, если уж начистоту, каждый из них сделал сам.

Как ему могла прийти в голову столь безнадежная, отчаянная затея? Покопавшись в памяти, Ронин припомнил тот день, когда о ней впервые зашел разговор. После позорного провала на последнем задании, отстраненный от всех дел Кирин-Тора, юный волшебник проводил дни в тяжких раздумьях, ни с кем не виделся и даже почти не ел. Согласно условиям испытательного срока, навещать его тоже никому не позволялось, и оттого внезапное появление прямо перед ним Краса, предложившего помощь с возвращением в ряды Кирин-Тора, показалось Ронину особенно удивительным.

Сам Ронин всю жизнь полагал, будто ни в чьей помощи не нуждается, однако Красу удалось исподволь убедить его в обратном. Мастер магического ремесла попросту описал отчаянное положение юного коллеги во всех подробностях, и, выслушав его, Ронин попросил о помощи сам. Далее разговор каким-то образом свернул в сторону драконов, а уж оттуда перешел к истории Алекстразы, главы красного рода, угодившей в плен к оркам и вынужденной, к вящей славе Орды, производить на свет выводок за выводком кровожадных чудовищ. Да, основные силы Орды разбиты наголову, но, покуда она остается в неволе, каз-моданские орки не прекратят сеять ужас на землях Альянса, без счета губя ни в чем не повинных мирных людей. Вот тут-то Ронину и пришла в голову мысль об освобождении Алекстразы – мысль столь фантастическая, что, по его разумению, больше она ни в чьей голове возникнуть бы не могла. В то время сей план показался ему вполне логичным. Искупить вину либо погибнуть, взявшись за дело, о котором собратья по ремеслу будут судачить до конца времен…