Надо было срочно переводить разговор на иную тему. И Агасфер придумал:

– Слушайте, Анастасия Васильевна, я, кажется, знаю, как наградить вашу Маруську! Найдется у вас этакая небольшая ленточка?

Имя «Настя» Агасфер произнес с трудом и не без волнения: в памяти ожила та, далекая, из его молодости Настенька – с ее пепельно-светлыми волосами…

– Награждать Марусю? За что это? – подивилась поначалу хозяйка. – Впрочем, понимаю! Если бы не она, вряд ли я прониклась бы к вам доверием!

Порывшись в корзинке с шитьем, Стеклова нашла там искомую ленточку, а Агасфер незаметно для хозяйки продел ленту в отверстие, сделанное кем-то в тяжелом золотом дукате. Повязав ленточку на шею кошки, он взял с хозяйки слово, что на «награду» она посмотрит только после его ухода.

– Да, но как и куда вы пойдете? – заволновалась Стеклова. – На дворе ночь, и эти бандюги, может быть, рыщут вокруг.

– Разбудите вашего дворника Семена! – решился Агасфер. – Пусть сбегает, поищет извозчика. А это ему за труды, чтобы не слишком ворчал!

Он положил на стол серебряный рубль.

– Швыряетесь деньгами, господин барон! – осуждающе покачала головой Стеклова. – Если вы хотите таким образом произвести на меня впечатление, то это бесполезно! А про дворника Семена могу лишь сказать, что он ленив, глуп и жаден. Как ни пошлешь в лавочку, так непременно хоть гривенник сдачи утаить пытается! По мне, так ему и полтинника хватит!

– Мельче нет! – Агасфер развел руками и лукаво прищурился: – Велите ему разменять и сдачу принести…

– Вы что же, сударь, и меня хотите полтинником отблагодарить?! – возмутилась Стеклова.

– Боже меня упаси! – Агасфер прижал руку к груди. – Просто я подумал… Я подумал, что скоро снова могу оказаться в ваших «палестинах». И, если бы вы позволили, заскочил бы на минутку – ну хоть бы и к Маруське! Забрал бы сдачу, узнал – как вы тут живете-можете…

Настя Стеклова опустила длинные ресницы: ей очень нравился этот взрослый, с девичьей точки зрения – «старый» мужчина. Вежливый, деликатный и с таким странным именем. У нее даже мелькнула мысль попросить его черкнуть записку – как он добрался до своего дома, все ли благополучно?

– Ладно, поглядим! Я пошла будить Семена. – И Стеклова вышла из комнаты.

Воспользовавшись ее отсутствием, Агасфер схватил карандаш и написал пару строк на клочке бумаги, шутливо извинился за маруськину «медаль».

Вскоре на лестнице послышались шаги – легкие Настенькины и шаркающие – дворника. Семен ворчал, гремел засовами. Наконец, дверь внизу громко хлопнула, и вскоре в комнату вернулась чуть запыхавшаяся хозяйка.

– Насилу растолкала! – весело сообщила она. – Начал было кочевряжиться, но как про полтинник услыхал, мигом в валенки свои вскочил! Сейчас обещал достать извозчика!

В комнате воцарилась напряженная тишина, какая обычно бывает перед расставанием добрых знакомых. И слова вроде уже все сказаны, и хочется еще что-то добавить на прощанье.

Наконец, на улице послышался стук копыт. Агасфер встал, попробовал еще раз засунуть крючья протеза в гнезда, махнул рукой и снова спрятал протез под пальто.

– Прощайте, Анастасия Васильевна! – Он прикоснулся губами к ее холодным пальцам. – Спасибо вам и Марусе вашей за чудесное спасение! Если бы не вы… У вас и вправду нет на свете никаких родственников?

– Брат отца еще в годы своей юности был весьма слаб здоровьем и уехал лечиться куда-то за границу. И это все, что я о нем знаю… А как я испугалась, когда увидела вас через окно! – вдруг рассмеялась Стеклова. – И эти ужасные крючки… Хотя нет, извините меня – не ужасные! Если бы не они, вы не смогли бы забраться на мой балкончик! Прощайте, Михаил Карлович! Кстати, а почему вы назвали себя Агасфером?

– Это я вам расскажу как-нибудь в другой раз! Прощайте.

– Обещаете?

– Да! Честное слово!

Сбежав с лестницы, Агасфер прильнул к входной двери, опасаясь обнаружить за ней присутствие врагов. Но слышны были только громкие зевки ваньки-извозчика и тихое похрапывание лошади. Перехватив на всякий случай снятый протез с выдвинутыми крючьями как дубинку, Агасфер рывком распахнул дверь, прыгнул в коляску и приказал ваньке:

– Трогай, дядя! Полтинник дам, коли за четверть часа доедем!

В экипаже Агасфер еще раз попытался сложить выдвинутые крючья, не смог и в конце концов махнул на это рукой.

В особняк Архипова он решил проникнуть не с парадного входа, а через потайную калитку, через сад. Погоня за ним была серьезной, – значит, не исключалось, что его могут поджидать и возле дома.

Так оно и оказалось: на углу гарцевали две пары конных городовых, еще пару он приметил в арке дома напротив. Друзья ждали его! Тем не менее Агасфер велел ваньке объехать квартал и покинул экипаж только после того, как внимательно посмотрел по сторонам.

«Черная» калитка в небольшом портике была с секретом. В глубине небольшой ниши виднелась дверь – фальшивая, сложенная из массивных бревен, вышибить которые можно было только с помощью мощного тарана. Настоящая калитка находилась в боковом притворе, и ручек со щеколдами не имела, открывалась при помощи узкой стальной полоски, которую следовало вставлять в неприметную щель на уровне колена. В швейцарской тотчас раздавался громкий сигнал, предупреждающий о том, что кто-то пытается войти в дом с черного хода. Поэтому, шагая по слегка раскисшей от дождя дорожке к задней двери здания, Агасфер знал, что его уже должны встречать.

Его и вправду встречали. Едва Агасфер приблизился к дому, как от темной стены отделилась фигура в тулупе и с огромной фузеей в руках.

– А мы тут вас уже заждались, господи, – Кузьма, камердинер полковника, неуклюже поклонился, сбив с головы Агасфера стволом фузеи шапку. – Ох, простите, ваш-бродь… Проходите в дом, вас уже заждались!

Агасфер взбежал на крыльцо, потянул на себя дверь и невольно рассмеялся: церемония встречи была еще та!

Впереди, заложив руки за спину, стоял хозяин дома в своем неизменном синем халате с кистями. Справа и слева от него стояли два генерала, чуть в стороне раскуривал сигару человек в мундире Московского окружного суда – Лопухин. По прихожей с озабоченными лицами сновали с десяток офицеров – адъютантов и порученцев.

– Здравствуйте, господа! – Агасфер передал протез с выдвинутыми когтями Кузьме. – Тимофею отдай, пожалуйста – пусть поправит свою механику! Заедает!

Встречающие зашевелились, заулыбались. Архипов обнял его, генералы принялись хлопать по плечам.

– Клочков, Силантьев, выйдите к нашей «конной гвардии»! – Архипов, отдав долг вежливости, взял «командование» ситуацией на себя. – Думаю, на сегодня всех можно отпустить, пусть отдыхают! Только прежде поспрашивать надо – не отираются ли вокруг дома какие-нибудь подозрительные личности. Медников, ты свою братию тоже можешь отпускать, рапорта завтра с утра пусть пишут.