– Так ты, Евстратий Палыч, уже обмолвился при всех вроде…

– Ну, обмолвился и обмолвился. Мало ли что могло показаться!

К полудню суматоха в доме Архипова усилилась. Едва удалось выдворить портного Циммермана с его помощниками, доставившего на примерку два мундира, как полковнику доложили о прибытии некоего ротмистра Лаврова, начальника Тифлисского охранного отделения. В это время Архипов и Агасфер начали работать с документами, имеющими отношение к Яхт-клубу. Услыхав слово «Тифлисского», Агасфер удивился и вопросительно поглядел на хозяина, однако тот был явно доволен и, похлопав своего помощника по плечу, пояснил:

– Очень и очень большая умница! Владимира Николаевича хорошо знают в военно-учетном комитете Военного министерства. Не исключаю, что если наша общая задумка о создании разведывательного управления российского масштаба будет, в конце концов, реализована, именно ротмистр возглавит эту структуру! Да-с!

– Ротмистр? Не вы, полковник, не какой-нибудь генерал, а человек относительно невысокого звания? – удивился Агасфер.

– Вот видите! И вы, умный, прогрессивный человек, оказывается, разделяете предрассудок, что начальник солидной организации должен быть непременно генералом! Ладно, я как-нибудь дам вам специальную литературу по этому вопросу. Правда, в России ее не рискнули издавать, книга на немецком… Но вы же знаете немецкий, о чем я! Впрочем, милостивый государь, это все потом, потом! Нынче не до этого: вам предстоит сегодня серьезный экзамен! Настолько серьезный, что представлять вас в Императорском Яхт-клубе будет сам Степан Александрович Гедеонов![48] Видный историк, кстати – один из немногих противников норманнской теории происхождения русского государства! Слыхали?

– Краем уха.

– Впрочем, это тоже не к спеху! Важно то, что господин Гедеонов удачно совмещает академическую службу с придворной. И является лицом, весьма близким к его величеству. Он не член нашего общества, но по ряду позиций разделяет наши убеждения и поэтому согласился на эту небольшую, так скажем, мистификацию. В клубе он представит вас двум-трем завсегдатаям. А-а, вот и Владимир Николаевич! – услыхав стук в дверь, Архипов живо соскочил с места и собственноручно распахнул перед посетителем дверь.

– Знакомьтесь, господа офицеры: ротмистр Лавров и ротмистр… гм… Полонский! Как вам наш «троянский конек», Владимир Николаевич? Вы же знакомы с обоими братьями Полонскими?

– Желаю здравствовать, господин полковник! – щелкнул каблуками посетитель. – Здравия желаю, ротмистр! Честь имею представиться: Лавров! – Посетитель круто повернулся к Архипову: – Что ж, вполне удовлетворительно, господин полковник: младший братец Полонский столь редко бывает в Яхт-клубе, что вряд ли его кто-нибудь хорошо помнит. Правда, в вестибюле вывешены портреты всех членов…

– Но вы же сами говорили, что Полонский-младший появляется там редко!

– Определенное сходство с фотографическим портретом у нашего ротмистра имеется, господин полковник. Однако, боюсь, волосы придется сделать потемнее. Там, в клубе, есть еще и старший швейцар, и администратор Яхт-клуба, и его казначей… Ежели упомянутые субъекты не признают нашего «Полонского» с первого взгляда, это может вызвать некоторую настороженность!

И, как следствие, повышенное внимание к его персоне…

Лавров достал из бювара фотокарточку истинного Полонского и внимательно посмотрел сначала на нее, потом на «оригинал».

– К тому же рука, – вслух подумал он. – Она уж точно будет привлекать внимание и вызовет массу вопросов. Вы уже придумали этому какое-то правдоподобное объяснение, Андрей Андреевич? Кстати, насчет руки: конечно, очень жаль, но Полонский-младший всегда слыл большим мастером игры на бильярде. Был бы прекрасный повод для знакомства с Гриммом! Играет он, кстати, сносно, но часто «зарывается», торопится и проигрывает!

– Насчет потери руки мы особо не заморачивались, Владимир Николаевич! У господина Агасфера роль нелюдимого и несколько таинственного человека. Да и члены клуба вполне деликатные люди, чтобы задавать такие вопросы. С рукой связана и еще одна проблема, Владимир Николаевич! Не далее как вчера наш Агасфер «засветился» с этой особой приметой, которую не перекрасишь, как волосы. И «засветился» не перед кем-нибудь, а перед самим фон Люциусом!

При всей своей сдержанности Лавров не смог сдержать возгласа изумления. И Архипов поспешил рассказать о двойной операции в гостиницах и их финале.

– Следуя логике вещей, нашему Агасферу следовало бы теперь исчезнуть из Петербурга недельки на две-три. Выждать, пока шум уляжется. Однако есть два но, которые нельзя не принимать в расчет. Первое – это Гримм. Его встречи с Люциусом нерегулярны и зависят, как вы знаете, от «охотничьих» успехов предателя. Когда он сможет раздобыть в наших штабах и сейфах еще что-то новенькое – неизвестно. Да и гонорар он не раз получал прямо в Берлине или Вене. А здесь – редчайший случай!

– А второе но?

– Выезд Агасфера в Берлин и Вену нами планировался без учета проведения операций в Петербурге. Так что ехать ему придется все равно. Зволянский, откровенно говоря, посвоевольничал, приняв решение об изъятии «исходников» и кодов. И человека специального прислал – да вы, наверное, слыхали – Медникова Евстратия Павловича.

– Ну как же, как же! Так в чем закавыка?

– В том, Владимир Николаевич, что было бы гораздо лучше, если бы в Берлине наш лже-Полонский встретился с Люциусом и Гриммом как старый знакомый. Сами понимаете: между старыми знакомыми доверия больше. Фон Люциус наверняка заинтересуется старшим адъютантом самого начальника Канцелярии Главной императорской квартиры Гейдена. И, насколько я его знаю, не упустит возможности познакомиться с целью последующей вербовки.

– Прекрасно! И в чем же проблема, господин полковник?

– В руке господина Агасфера. Вернее, в ее отсутствии. Люциусу наверняка доложили об этой примете. Не расшифрует ли он лже-Полонского?

– Хм… Дайте подумать… Знаете, господин полковник, я бы рискнул. Фон Люциус крайне осторожен и подозрителен. Ручаюсь, он ни за что не поверит, что тот, кто вчера совершил налет на его гостиницу, на следующий день заявится пред его светлые очи!

– Владимир Николаевич! Господин ротмистр! Какой камень с души вы у меня только что сняли! – прочувствованно пожал Лаврову руку Архипов. – Я ведь и сам, грешник, точно так же рассуждал!

– Ну, теперь нам остается только уговорить господина Агасфера, – усмехнулся Лавров. – Это ведь он будет рисковать своей шкурой.

– Я полностью разделяю ваше мнение, господа. И кстати, насчет бильярда! – подал голос Агасфер, которому надоела роль манекена. – Я недурственно играю на бильярде. И один из моих протезов, простите уж за натурализм, специально приспособлен для игры: обычно ведь в бильярде опорная левая рука!