– А где твой телефон, Анюта?

– Что? – Она подняла на него заплаканные испуганные глаза. – Телефон?

– Да, твой мобильный? Где он?

– Не знаю, кажется, дома. А почему ты спрашиваешь?

– Я просто звонил тебе. И… А квартира что, не заперта?!

– Нет, я ушла наверх и забыла запереть. От кого?

Володин начал ощупывать взглядом толпу за ее спиной. Человек десять. Большинство женщины. Четверо мужчин. Кто?! Кто из них?! Или его тут нет?!

– Оцепить территорию! – заорал он вдруг не своим голосом. – Взять в кольцо! Никому не двигаться с места! – И снова Ане: – Ты где была, пока я тебе звонил?

– Этажом выше. Вот с ней мы говорили. Она там убирает квартиру. Готовит к продаже. Она мне такого рассказала… – Аня ахнула и покосилась снова с испугом на тело своего бывшего мужа. – А что?! Ты обиделся, что я не ждала тебя дома?

– Нет, все в порядке. Постой тут, пожалуйста. И никуда не уходи. – Он глянул на женщину в длинной футболке, наблюдающую за ними с явным интересом. И попросил ее: – Последите за ней, идет?

– Да уж! Непременно! – оживленно крутанула она обширными бедрами.

Следующие два часа, пока они прочесывали район, все квартиры дома, окрестные гаражи, опрашивали зевак и проверяли у них документы, Володин не переставая думал, что молитвы его – скудные, неправильные, косноязычные, молитвы, которым он никогда не был обучен, – были услышаны.

Аня осталась жива! Ее не было дома, когда туда ворвался убийца. Она была этажом выше. Сплетничала с соседкой с восьмого этажа. Так соседка сама сказала: сплетничали о вас, мужиках. Это и спасло ее. Спасло ей жизнь, спасло их будущее, на которое он возлагал большие надежды.

– Володин! – громко позвали его из толпы коллег, когда поиски закончились. – Ты ничего не перепутал? Может, он вообще к дому близко не подходил?

– Да? Думаешь?

Он наморщил лоб, голова раскалывалась, он не мечтал, он вожделел долгожданный отдых рядом с Анькой, пускай она даже будет плакать и жалеть своего покойного мужа. Пускай станет тревожиться о сыне, пускай без конца станет охать и теряться в разговоре. Лишь бы рядом, лишь бы за закрытой ото всех дверью.

– Мы все прочесали, никого, кто подпадал бы под твое описание.

Описание! Он едва не выругался! Что он сам знал, что помнил, что видел? Рост, приблизительный вес, приблизительный возраст? Это все!!! Убийца, которого они упустили, не оставил им ничего, кроме крохотного смазанного отпечатка пальца. Его никто не видел без грима. Никто! Кто видел, уже увезен в пластиковом мешке. И все, концы потеряны!

– Ладно… Где-нибудь всплывет, – проворчал он, подписал все что нужно, и через пять минут они входили в квартиру Ани.

Вошли, не разговаривая и не глядя друг на друга. Аня, едва успев переобуться в тапочки, тут же обыскала всю квартиру. Заглянула даже в корзину для грязного белья. Не нашла никого. Да и не могла найти. Все это Володин проделал до нее. Правда, мер предосторожности он применил куда больше и пистолет держал на изготовку. Убийца скрылся.

– Я в душ, ты не против? – Аня дрожала, кутаясь в куртку.

– Хорошо, я подогрею еду.

Он тщательно запер входную дверь, отобрал у нее ветровку, повесил на вешалку. Пошел в кухню, принявшись хлопотать с ее кастрюлями. Шум воды его постоянно отвлекал. Постоянно стояло перед глазами ее гибкое нежное тело под горячими струями, неясное отражение в запотевшем зеркале. Он хотел ее, хотел прямо сейчас, безо всяких отсрочек на ее беду и неприятности.

А как сказать?! Как?! Отстранится, выгонит еще.

– Вкусно пахнет. – Она возникла в дверном проеме с замотанной полотенцем головой, в толстом махровом халате с раскрасневшимся лицом и лихорадочно горящими глазами. – Ты есть хочешь?

– Я? – Володин с закатанными до локтей рукавами свитера стоял посреди кухни и боролся с искушением сказать ей чистую правду. И вдруг решился: – Я тебя хочу, Анют. Очень хочу, и давно…

Через два часа они снова разогревали еду, ели и снова почти не говорили. Не из-за неловкости или стеснения, не потому, что скованы были и слов не находилось. Просто… Просто так было хорошо, так покойно и сладостно, что слова казались лишними. Их не нужно было. Они могли все разбавить, растворить в себе, замутить все чистое.

Потом они бок о бок убрали со стола, вымыли посуду, сели на диване в гостиной и одновременно выпалили:

– Игорек! – глянули друг на друга, недоуменно качнули головами. И спросили непонятно у кого: – А где он?!

Игорек, умный славный пацан, позвонил через час.

– Ма! – раздался в трубке его дрожащий слезой голосок. – Забери меня, а!

– Господи, сын!!! Игорек!!! – ахнула Аня, схватившись за сердце. – Ты где?! Я прямо сейчас же, я…

– Ма, сейчас не надо. Я в лагере за городом. Отец меня сюда спровадил на майские праздники, блин! Тут почти никого, скукотища! Ма, заберешь?! Только завтра, только прямо утром, утром, ага?

– Да, конечно, милый. Я бы и сейчас и…

– Нет, ма, завтра. – Он помолчал, посопел в трубку, потом вдруг сказал: – Я больше к нему не поеду, мам.

– К кому? – Аня плакала, незаметно целуя телефонную трубку.

– К отцу, мам. Я к нему больше не поеду.

– Хорошо! – Ее испуганные глаза тут же вцепились в Илью немым вопросом: как сказать.

– Только с тобой, мам. И с этим, как его… С этим твоим Володиным. Он там?

Она не смогла ответить, молча сунула трубку Илье.

– Да, Игорь, это Володин. Илья Иванович. – Он смутился, не зная, что говорить дальше. – Будем знакомы?

– Вот завтра и будем, – буркнул он недовольным тоном подростка, у которого вдруг нарисовался отчим. – Слушай, что скажу, Илья Иванович.

– Слушаю.

Он приготовился к предупреждениям, к угрозам. Типа, если мать обидишь, то он ему, и так далее. Но Игорек вдруг сказал:

– Маме не говори только. Тут такое дело… Отец куда-то влип, по ходу.

– Почему так решил?

– Не решил и не ошибаюсь! – прикрикнул на него мальчишка. – Знаю просто – и все. Он в дерьме, вот так!

– Ладно, разберемся.

А что он ему еще сказать мог?! Что отца его сегодня убили?! И убийца, не оставив никаких почти следов, скрылся?! И примет его никто не знает?! Он сколько жил, столько гримировался? Все слова – мусор в данном случае. Подросток сочтет его слабаком, трусом, никчемышем! Лузером, вот как!

Поэтому он снова повторил:

– Разберемся.

Игорек чуть помолчал, потом нехотя признался:

– Я не очень-то люблю полицейских. Знай это и помни.

– Идет.

Володин насторожился. Парень что-то еще готовил ему, какое-то еще хорошенькое откровение.