Мама, все еще крепко державшая одной рукой Майлза, другой помогла папе подняться с коленей.

— Ну довольно, Лари, — проговорила она. — Сегодня не наш день, а день наших детей.

— Вы все слышали? — загремел отец. — Все?! Она не сказала «нет»!

Дом Маргарет Митчелл оказался замечательным местом для свадебного приема. Гости бродили по очаровательному двору, за которым начинался сад, поднимались на портики, проходили в гостиные комнаты. Официанты в парадных брюках и белых накрахмаленных рубашках обносили гостей легкими закусками, выставленными на маленькие круглые подносы.

Один из них остановился возле нас и протянул нам поднос.

— Надеюсь, в закусках нет бамии? — с надеждой спросила я.

— Нет, мэм, никакой бамии, — ответил он. — Баранина, свинина, колбаса, сыр и специи. Это называется «хэнки-пэнки».

— Если так, то я, пожалуй, возьму сразу две закуски, так как, возможно, я больше ничего не буду есть.

Официант вежливо улыбнулся и протянул мне салфетку с надписью на уголке «Эми и Эндрю».

— Сэр? — обратился он к Марио.

— Нет, спасибо, — отказался мой брат. — Как насчет выпивки, сестренка? Может, хотя бы спиртное развяжет тебе язык?

Мне было над чем подумать; я наконец догадалась, что все-таки означала стая индеек, прошедших передо мной сразу после того, как я переспала с Крейгом. Не просто сам Крейг был индейкой. Все мужчины — индейки!

— Что ж, — вздохнула я, — тогда надо сказать тост. Кажется, мне нужен коктейль «Дикая индейка». А может быть, даже целая стая «Диких индеек».

Марио заказал бокал вина, и официант ушел. Подошел другой официант с подносом. Марио взял с тарелочки креветку и опустил ее в плошку с соусом-коктейлем.

— Нет, спасибо, — сказала я официанту. — Я все еще вожусь со своим «хэнки-пэнки».

— Ну хватит об этом, — оборвал меня Марио. — Лучше скажи, что случилось с твоим парнем? Он ведь больше не привязан к твоей кровати?

— Нет, он убежал, — ответила я. — Ну и ладно, все правильно. А то он уже начал проявлять признаки усталости.

— Жаль, что у вас ничего не получилось, — заметил Марио.

Я пожала плечами. Мы оба стали смотреть на наших родителей, сидевших рядышком на садовой скамейке. Мы слышали, как папа пересказывал историю о том, как он спас сегодня ситуацию, и видели, что мама с улыбкой кивает, слушая его рассказ.

— Боже мой, что он говорит! — воскликнула я. — Не думаю, что она пропустила хоть что-то, она же сидела рядом с ним.

К нам подошла Анджела.

— Это просто невероятно, — проговорила она. — Когда это началось? — Я видела, что Анджела тоже замирает, глядя на папу с мамой.

— Впервые я заметил это в отеле, — сказал Марио. — Мы с Тоддом видели, как они вместе выходят из номера, направляясь на завтрак.

— Не хотелось бы соперничать с тобой в этом деле, но первой их увидела я, — возразила я. — В аэропорту Логан, перед посадкой.

— Ну и нечего хвастаться, — бросил Марио.

— А что мне сказать еще? — пожала я плечами. — Такая вот я наблюдательная.

Анджела схватила креветку с проплывавшего мимо подноса.

— Неужели же они сразу не могли остаться вместе? — задумчиво спросила она.

— Хочешь выпить, amore mio, моя любовь? — спросил Лаки Ларри Шонесси, наш отец, у Мэри Маргарет О'Нилл, нашей матери. Он распустил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки, и в расстегнутом вороте можно было увидеть его коралловый cornicello в золотой оправе на толстой золотой цепи.

— Находясь в Риме[37]… — начала было мама. Они улыбнулись друг другу. — Если только ты не предложишь мне свою ужасную граппу.

Папа тут же поднялся. Его однобортный льняной костюм в бело-красную полоску мелькнул в толпе. Трудно сказать, что блестело больше — его лысина или его белые ботинки.

Мама повернулась и увидела нас.

— Ого! Вот и мама! — провозгласила я.

— Как хорошо в саду вечером, — сказала она. На маме было длинное платье из летящей ткани с серебряными полосочками, прекрасно гармонировавшими с ее седыми волосами и поблескивающими, когда на них падал свет фонарей. — Какая чудесная свадьба! — Наклонившись к Марио, она его поцеловала. — Ты должен гордиться.

Мы все уставились на нее.

— Что такое? — спросила она.

— Ничего, — ответили мы. Мама пожала плечами.

— Месяц назад отец позвонил и предложил мне составить ему пару на этой свадьбе, — объяснила она.

— Но ты же его ненавидишь, — напомнила Анджела.

— Ведь все наше детство было омрачено этим, — добавила я.

— Если бы вы остались вместе, мне было бы гораздо проще, — продолжила Анджела.

— А я, возможно, исправился бы, — заметил Марио.

— Ты выйдешь за него замуж? — поинтересовалась Анджела.

Закинув назад голову, мама сказала:

— Пока что я воспринимаю это просто как неожиданное свидание. Но хочу заметить, что если бы жить мне оставалось только шесть месяцев, я бы предпочла провести их с вашим отцом — мне было бы веселее.

— Но может, стоит дождаться диагноза, — предложила я.

Марио поцеловал маму в щеку.

— Наслаждайся каждой минутой, — посоветовал он. — А, кстати, что ты сказала Майлзу в церкви, чтобы он отдал подушечку с кольцом?

Мама улыбнулась.

— Я просто стала считать, это всегда помогало. Кажется, с вами мне никогда не приходилось считать дольше, чем до пяти.

— Эй, команда! — крикнула Анджела. Мы потянулись друг к другу и все вместе обнялись, чтобы развеселить маму. В том, что она такая безалаберная мать, нет ее вины.

Затем мы опустили руки и отступили на шаг назад, но так и остались стоять рядом.

А когда я оглянулась назад, то увидела, что с моим отцом разговаривает… Шон Райан.

Мое сердце заколотилось как бешеное. Я глубоко вздохнула. Потом напомнила себе, что все мужчины — индейки, а это, в свою очередь, напомнило мне кое о чем более важном. Официант так и не принес мне моей «Дикой индейки».

— Извините, — сказала я своим родным, — но мне необходимо выпить.

Официанта найти оказалось не так-то просто, поэтому я направилась в бар и заказала там еще один коктейль.

Я была в настроении вылить в себя большой стакан, однако бармен ограничился бокальчиком для бренди, что, с моей точки зрения, было довольно забавным.