– У нас есть немало оснований предполагать, что Правдоруб не сумасшедший. И не маньяк. То есть не маньяк в медицинском смысле этого слова. У него нет мании. У него есть план. И план этот вполне земной и постижимый с помощью здоровой логики. Его цель сейчас – убрать всех, кто может свидетельствовать против него.

– О, господи, так это все-таки не Шляпник? – ахнули вразнобой несколько женских голосов.

– Есть очень большая вероятность, – выдержав паузу, подтвердила Вика и сразу же залакировала эффект конкретным предложением: – Теперь представьте себе, как мы, филологи, можем помочь следствию, если обнаружим хотя бы пару-тройку писем. Да что там. Даже одно письмо может пролить свет на происходящее.

Ларькова оглядела заставленное коробками пространство спортзала и обратилась к Виктории.

– Раз такое дело… Если уж мы сняли всех преподавателей, давайте я сейчас и студентов приглашу. Самых, разумеется, толковых. Сколько вам необходимо?

– Тридцать человек, – не раздумывая, попросила тетка.

Ларькова кивнула и без лишних слов удалилась.

Уже через полчаса вузовский спортзал выглядел как грандиозный аналитический отдел в каком-нибудь монструозном советском учреждении. Работа кипела. Никто не отвлекался, за этим лично следила Ларькова, у которой даже пить кофе и по естественным нуждам ходили четко по очереди. Правило валенка и галоши больше применять не требовалось. Бомбу по имени котик Филипп заведующая тоже взяла на себя, выступив грамотным сапером, легко нейтрализовавшим весь поражающий потенциал этого животного. Филипп теперь сидел у нее на коленях, мурлыкал и, кажется, был наконец абсолютно счастлив тем, что пребывает в любимцах у самой главной дамы в зале. Его гоповская мечта возглавить иерархическую пирамиду сбылась.

Ухтомская, кажется, немного дулась на нас, но в итоге вполне удовлетворилась ролью наставника, под руководством которого было найдено четвертое письмо. Вера курсировала между рядами, подходила по очереди к коллегам, время от времени обнаруживавшим то жалобу на чрезмерное количество радиоизлучения от унитаза, то донос о заседаниях масонской секты в подвале новостройки. Вера читала, разбирала, сверяла, если требовалось, отсылала прямиком мужу в отдел, на проверку.

– Небывалое дело, этот маньяк заставил работать даже ставроподольских филологов, – усмехнулась Вера, проходя мимо стола Виктории.

Вика подмигнула ей. А я подумал о том, как хорошо, что они с Ухтомской не попали на одну кафедру. Вот уж точно – не избежать бы переворота с жертвами.

К Вике на стол стекались все найденные подозрительные заявления, она их сортировала, советовалась с коллегами и даже перекинулась с Ларьковой парой шуток о кошках и выращивании цветов в домашних условиях. Одним словом, впервые вела себя не как мизантропствующий бирюк, бегущий от человеческого общения, а как вполне себе приспособленный к экосистеме симбионт. Я был вынужден сесть за руль погрузчика: проработанные коробки начали отгружаться обратно. Дело по обработке жалоб наконец-то начало двигаться с заметным глазу результатом.

– Слушай, ты говорила, что Правдоруб вменяем, но ему хорошо знаком тип психического расстройства Шляпника, манера речи, структура бреда. – Вера подошла к Виктории. Они уже были на «ты».

– Говорила, – Вика подняла голову от документов.

– А как человек может сконструировать речь сумасшедшего человека, чтобы даже врач не отличил? Так ли много вероятностей?

Вика молчала, склонив голову набок.

– Что вы имеете в виду, Вера Андреевна? – не выдержал я.

– Смотрите, предположим, что это не Инна. Той, конечно, проще всего, потому что она жила со Шляпником и примерно представляет себе, как выглядит шизофренический бред. Но если не она, то кто? Первое, что приходит в голову, это должен быть человек с врачебным опытом. Или кто-то, кто может наблюдать самого Шляпника или подобного больного…

– Или кто-то, кто умеет пользоваться ютубом, – закончил я. – Как раз недавно я сам просматривал материалы по теме, интервью с различными больными – их немало плавает в Сети.

Вера нахмурилась. Виктория согласно кивнула: скопировать расстройство можно, послушав достаточное количество речи людей с маниями или галлюцинациями.

– Это не так просто, как кажется, – подошел к нам Борисоглебский. – Я, как Вере известно, работаю над докторской диссертацией по нейролингвистике, которая посвящена речи людей с патологиями головного мозга. Шизофрения – не совсем моя тема, но для своих аспирантов я держу руку на пульсе. Найти в интернете нужный тип расстройства, да еще и не для одного-двух писем, а для целой серии – непростая задача. Нужно понимать, что ищешь. Кроме того, я регулярно мониторю материалы такого рода, и мне не попадалось ничего похожего на письма Правдоруба. Ниночка, подтвердите!

Та, кого Вера называла «симпатичная давалка», сидела, как примерная ученица в первом ряду. Несмотря на то что в зале было довольно прохладно, на Нине было платье с открытыми рукавами. Полные чуть навыкате губы ярко накрашены красной помадой, волосы аккуратно распущены по плечам. При взгляде на Нину на лице Борисоглебского снова промелькнул греческий сатир. Нина улыбнулась, томно откинула волосы и проговорила на удивление низким для такой худенькой дамы голосом:

– Подтверждаю, Оскар Вениаминович, я как раз только что закончила шизофрению мониторить для конференции в Хельсинки.

– Ты встречай нас, Суоми, красавица, в ожерелье прозрачных озер! – старческим козлотоном пропел Борисоглебский, на что Нина загадочно улыбнулась и снова опустила глаза к своей стопке жалоб.

В дверях спортзала появился капитан Ухтомский и подозвал Викторию с Верой.

– Есть новости? – строго поинтересовался капитан.

– Организовали работу, – доложила Вика. – Несколько похожих писем уже проверяют.

Ухтомский наморщил лоб.

– В общем, девушки, все серьезно, кажется, вы правы. За квартирой Шляпника мы установили слежку, уже поступили несколько звонков на его домашний телефон. Симку пробили, но она принадлежит юрлицу, фирме-однодневке. Кто-то активно ищет контакт со Шляпником, думая, что его выпустили. Мало того, в больницу поступила продуктовая передача для Шляпника, апельсины, пачка сока и два персика, пропитанных цианидом. Едва успели отнять.

– Как едва успели отнять? – ужаснулась Виктория.

– Да медбрат тупанул и отнес.

– Я не про медбрата. Мы же договорились, что Шляпника переведут.

– Мы решили не торопить события, – проговорил капитан, немедленно изобразив лицом уже известное нам земноводное выражение.

– Проще говоря, вы мне не поверили и решили не заморачиваться.