Правда, Алёну поначалу тревожило, что интерес вызывают нестолько ножки, фигурка и бюстик, сколько принадлежность к экзотической русскойнации. Бургундия – это вам не Иль-де-Франс![20] Здесь негров,арабов и русских по пальцам одной руки можно перечесть! Однако когда к нейподошел плотный, высокий, очень загорелый мужчина с носом-серпом и, обмениваясьтрадиционными французскими поцелуйчиками, принялся заглядывать в означенноедекольте, Алёна поняла, что напрасно беспокоилась, приободрилась и улыбнулась галантномубургундцу со всей мыслимой и немыслимой приветливостью – тем паче что этооказался не кто иной, как знаменитый Жильбер – остепенившийся террорист,офранцузившийся корсиканец и вообще вице-мэр.

Красавцем его никто не назвал бы даже в потемках, однако онблагоухал совершенно потрясающим парфюмом, был щеголевато одет и вообще излучалто, что дамы-романистки весьма расплывчато называют мужским обаянием. ВообщеАлёна уже не первый раз заметила, что эта самая расплывчатая субстанция вофранцузах присутствует очень определенно. А может быть, это на нее действует ихпринадлежность к другой нации? Скажем, дома, в России, отдыхая в какой-то изнижегородских деревень, в том же приснопамятном для нее Доскино Богородскогорайона, она вряд ли стала бы так отчаянно кокетничать с водителем фургона,который привозил хлеб, как кокетничала здесь с буланжье, что каждый деньразвозил по ближним деревням свежайшие метровые багеты и невероятно вкусныеслоеные пирожные, которых Марина и Алёна съедали штуки по три каждый день. Ну,Марину никакие пирожные взять не могли, такая уж у нее была счастливаяконституция, а нашей писательнице, чтобы спасти плоды многолетних страданий,приходилось отмахивать по утрам не менее пяти-семи километров по прекраснойБургундии… К счастью, и впрямь прекрасной – до сердечной боли прекрасной!Впрочем, окажись гипотетический булочник из Доскино таким же улыбчивымобаяшкой, как буланжье из Мулена, кто знает, может быть, Алёна и ему попыталасьбы вскружить голову. А разве дома строила бы она глазки какому-нибудьэлектрику? Того же парня, который на второй день их пребывания в Мулене приехалпо вызову Мориса отремонтировать нагреватель воды, она практически свела с умав считаные минуты. Просто так, ради спортивного интереса, чтобы проверить, неутратила ли квалификацию. События ее личной жизни последнего времени неспособствовали укреплению веры в себя… ну, Алёна и укрепила ее мимоходом вМулене! Впрочем, убедившись, что электрик уже коротит и его даже вот-вотзамкнет, она угомонилась и совершенно спокойно отправилась помогать Маринекормить и купать Лизочку, оставив Мориса развлекать пустыми разговорами монтераи недоумевать, почему затянулся его визит, хотя обогреватель уже давноработает, бургундское выпито и все мировые проблемы обсуждены. Коварная Алёнамежду тем так и не спустилась из верхних комнат, где находились спальни, хотяЛизочку уже искупали и уложили, а Марина, наблюдавшая интригу, давясь смехом,внимала унылым рассуждениям электрика о предстоящем каникюле[21]и наблюдала его тоскливые взоры, устремленные на лестницу. Так и не дождавшись,что прекрасная русская спустится по этой лестнице, электрик уехал уже ближе кполуночи, попытавшись забыть какой-то из своих чемоданчиков с инструментами,однако отчаянно зевающий, но по-прежнему любезный Морис не допустил этого,лишив, таким образом, бедолагу шанса на возвращение…

Все эти свои маленькие победы Алёна вспомнила, наблюдаяповышенную любезность Жильбера, поджатые губки бургундок и явное подкручиваниеусов бургундцами, и настроение у нее сделалось просто-таки великолепное!

Чтобы продемонстрировать собравшимся свою обворожительнуюпоходочку и окончательно разбить все мужские сердца, она нарочно прошла черезвесь двор – смотреть, как местная ребятня ловит в огромном пластиковом бассейнес проточной водой живую форель, набрасывая на нее петли из лески.

Зрелище было прелюбопытное – ничего подобного Алёне видеть вжизни не приходилось! – и очень захватывающее. Уж на что наша писательницабыла не азартна и равнодушна к рыбной ловле, она непременно истратила быполтора евро на палку с леской – орудие рыбной ловли, – когда бы не бояласьоскандалиться. Одна местная дама – самая коротконогая и широкоплечая –вылавливала форель за форелью так лихо, что содержательница аттракциона уженачала нервничать и поглядывать на рыболовшу с натянутой улыбкой: видимо,боялась, что другим рыбакам ничего не останется. Впрочем, тягаться с бургундкойне мог никто, и Алёна чуть не впервые за последнее время днем, а не ночью, вочередном эротическом сне, вспомнила идола своего сердца. Он-то запростообставил бы рыболовшу, поскольку был совершенно сдвинут на рыбной ловле. Вообщепо жизни им владели всего лишь две страсти: рыбалка и игра на деньги, чтооднажды подвигло рассерженную Алёну на злобное, но очень меткое высказывание: уИгоря-де (уже упоминалось, что идола зовут Игорем? Нет? Ну так его зовут именнотак!) вместо сердца рулетка, а вместо одного местечка – спиннинг! Чтохарактерно, Алёна, кажется, не слишком ошиблась, поскольку идолу везло нарыбалке и в казино просто фантастически. Впрочем, Удача ведь тоже – особаженского пола, ну разве могла она остаться равнодушной к прекрасным колдовскимглазам идола… в самом деле прекрасным и в самом деле колдовским!

Как всегда, при мысли об этом несчастном мальчишке, покоторому она сгорала уже не первый год, Алёна настолько явственно ощутила егоприсутствие, что даже словно бы почувствовала на себе его пристальный, егоособенный, чуть исподлобья взгляд. Так умел смотреть только Игорь. С любойособой женского пола при этом делалось телесное трепетанье, сердечноесодроганье, коленок подгибанье и общее погибанье.

Эффект присутствия был настолько силен, что Алёна повернулаголову – и даже покачнулась от изумления. Чужой пристальный взгляддействительно имел место быть, и мужчина, не сводивший с нее глаз, был и впрямьразительно похож на Игоря. Однако – на Игоря двадцать лет спустя, как выразилсябы знаменитый Дюма-пэр.