Вэл сделала строгое лицо.

– Слушай, ты же понимаешь, что мы уже делаем ему одолжение. Могла бы и поблагодарить.

– О чем ты говоришь?

Вэл объяснила:

– Милая, он очень болен. Будь это не он, а кто-нибудь другой, мы уже давно ушли и оставили бы его. Он нас задерживает.

– Нет, не он. А Новоприбывшие.

– Нет, Глен, – отрезал Карл.

– Эй, – тихонько остановила Карла Вэл. И протянула руку, будто добиваясь, чтобы он замолчал. Но положила ладонь на плечо Агнес.

Агнес почувствовала, что у нее дрожит губа. Нет, нет, нет, билось в голове. Она стиснула кулаки, чтобы не дать себе воли. Перевела дыхание.

– Но…

– Но так мы с ним не поступим, – перебила Вэл. – И с тобой тоже.

– Вы уже прогнали его, – еле слышно возразила Агнес.

– Он сам так решил, – отрезал Карл. – Сам вызвался. Иди, спроси у него. А еще лучше – иди вместе с ним, если хочешь. – И он повернулся, чтобы отойти.

Она заморгала. До такого она не додумалась. У костра так тепло, и потом, все остальные в лагере. Зачем кому-то спать отдельно? «Он ни за что мне не разрешит», – сказала она себе. «Зачем тебе чье-то разрешение? – ответил какой-то голос. – Делай, что тебе хочется».

– Ладно, пойду, – она сгребла свои шкуры.

Карл обернулся и рассмеялся.

– Ну, отлично! Ночью увидимся, когда прибежишь обратно.

– Думаешь, мне не хватит смелости?

– Ты еще ребенок. Если и хватит, то ненадолго.

Вэл вскинула брови, глядя на Карла.

– А что? – отозвался Карл. – С ней же всегда рядом была группа. Кто знает, как она справится одна.

Агнес направилась прочь, бросив на ходу:

– Я буду не одна, а с Гленом.

– Ну-ну. Тоже мне защитник.

Она снова затопала ногами и закричала: «Да, защитник!» Потом у нее дрогнул голос, глаза налились слезами. И она поплелась туда, куда ушел Глен. Слыша, как за спиной Вэл упрекает Карла:

– И ты просто так возьмешь и отпустишь ее?

– Будет ей урок, – огрызнулся он.

Глен направлялся в сторону места, где осталась Маделин, но, не доходя до него, остановился и сел. Сгорбился в зарослях полыни, обхватил колени, бросив рядом шкуры. Выглядел он страшно усталым. Агнес собрала его груз, он застонал.

– Что это ты делаешь?

– Забираю твои вещи и понесу их сама, – она закинула связку на другое плечо. Теперь с ее спины свисало сразу несколько шкур. Они почти доставали до земли.

– Нет, я о другом: что ты делаешь здесь? Да еще со своей постелью.

– С нашей постелью.

– Я же оставил ее тебе.

– Ну, а я иду с тобой. Куда ты хочешь?

– Нет-нет, дорогая, постели себе рядом со всеми. Возвращайся.

– Нет, я останусь с тобой.

– Нет, Агнес, я серьезно. Тебе надо вернуться. Ничего хорошего тебе это не принесет.

– Нет.

– Агнес, ты должна.

Она швырнула на землю шкуры.

– Не командуй мной! – выкрикнула она, сжала кулачки опущенных вдоль тела рук, и, если бы не любила Глена так сильно, могла бы и ударить его. Хоть она и привела сюда всю Общину от самой Отравленной реки через все Дебри, хоть она и понимала, что приобрела важность для группы, в эту минуту она чувствовала себя беспомощной. Беспомощной и пристыженной, стоило ей вспомнить, как она просила помощи у Смотрителя Боба и как он ей отказал. И как все, что она делала с тех пор, – пыталась помочь Глену выспаться. И только. Лучше ему не становилось, а она не знала, как добиться, чтобы ему полегчало. Как же она не додумалась, чем еще помочь Глену, когда могла еще так много сделать?

На ее плечо легла рука Глена. Она вдруг поняла, что яростно рыдает и трет кулаками глаза. Под веками вспыхивали белые искры.

– Ш-ш-ш… – приговаривал Глен и гладил ее по голове. – Ну-ну.

Голос его звучал ровно и чисто, а не сипло, как минуту назад и раньше, задолго до этого. Сквозь пелену слез на глазах он виделся тем же сильным мужчиной, который привез их с матерью сюда. Прямая спина, тяжелая ладонь на ее плече, вес мышц.

– Сейчас найдем славное местечко, – пообещал он, поцеловал ее в макушку и собрал постель так легко, словно она была невесомой, вроде древесного листочка. Но пока он выпрямлялся, Агнес видела, как у него затряслись ноги. И поняла, что эта задача требует от него напряжения всех сил. Он собрал их все до последней капли, чтобы позаботиться о ней, хоть на самом деле это он нуждался в ее заботах. Ей стало стыдно, стоило только вспомнить, как она обрадовалась. Всхлипывая, она разрешила ему прокладывать путь.

– Я знаю как раз подходящий уголок, – сказал он и повел ее вверх по каменистому склону к их пещерке.

* * *

Когда солнце начало садиться, они развели костерок. Улеглись на спину поверх шкур, заложили руки за голову и засмотрелись на звезды. Когда на ум приходили какие-нибудь мысли, делились ими. Но по большей части лежали молча.

Джейк принес миску с их долей ужина. И некоторое время посидел с ними.

После его ухода Агнес полезла в свою сумку.

– У меня есть вкусняшка, – объявила она. И достала два зеленых леденца на палочках.

Глаза Глена вспыхнули, как угли на ветру.

– О-о!

Они старательно сняли целлофановые обертки, сложили их и спрятали в сумку Агнес.

– Нехорошо, если их унесет ветром, – очень серьезно заметила она.

– На счет «три», – сказал Глен.

– Один.

– Два.

И они сунули в рот зеленое лакомство.

Агнес скривилась. Даже припомнить не смогла, знаком ли ей такой вкус. Все равно что съесть одновременно медовые соты и плод шиповника. И дикое яблоко. Такие им попались как-то раз несколько лет назад. Ее рот наполнился слюной, язык сморщился с боков. Хотелось сплюнуть. Но ближе к корню языка ощущалась еще и сладость. Она взглянула на Глена. Закрыв глаза и подняв уголки рта в улыбке, он втягивал леденец в рот и доставал обратно, и при этом довольно мычал.

– Тебе нравится? – спросила она.

Он медленно вытянул леденец изо рта, продолжая жмуриться.

– Очень.

– А я даже не знаю.

Его глаза сразу открылись.

– Да? А раньше ты любила леденцы. Но, кажется, тебе особенно нравились оранжевые.

– Правда?

– А как же. Твоя мама покупала леденцы пакетами, выбирала из них все оранжевые и прятала в ящик. И выдавала тебе по одному в неделю. А то бы ты разошлась вовсю.