Обе руки Правителя были подняты. Он протянул их к фонарям над мостом и, сжимая кулаки, один за другим выключал фонари.

Понг быстро перекинул ноги через ограждение и упал на камни. Правитель отодвинул рукава выше локтей и возвёл руки над толпой.

– Вы сделали ваш выбор, – в глазах Правителя светилась холодная решимость. – Вы не заслужили мой свет!

Воздух потрескивал. Кожа на голове Понга зачесалась, словно волосы начали расти в обратную сторону. В правой руке Правителя начал сплетаться огромный шар света. Он был ослепительно ярок, словно центр звезды. Он раздувался и становился всё больше и больше. Люди в толпе испуганно закричали, но стояли слишком плотно, чтобы могли убежать. Правитель замахнулся, словно приготовившись обрушить вперёд огромную волну света.

Сердце Понга упало. Его план не сработал. Разговора не будет. Этого человека не удастся вразумить. Даже если призвать к памяти отца Чама или показать ему браслет, он не откажется от своих намерений.

Браслет!

Понг посмотрел на левую руку Правителя. Да, вот он: то, чего никто не заметил. То, что даже Понг проглядел четыре года назад, когда стоял в нескольких дюймах от Правителя.

Плетёный шнур, такой же, как у Ампай, такой же, как у него.

Да вернёшь ты свет в Чаттану.

Понг знал, что делать. Загородив рукой глаза от слепящего сияния, он побежал к Правителю.

Прежде чем кто-нибудь успел его заметить, Понг схватил Правителя за руку и поднял её.

Рука Понга горела в огне. В огне без пламени.

Едва он схватил Правителя за руку, дикий огонь, сиявший в его правой руке, померк, и весь мост погрузился в темноту. Энергия текла из Правителя в Понга. Это было самое странное ощущение: гореть, но без боли.

Понг крепко стиснул руку Правителя, и золотой свет тёк в его ладонь и затем вверх по руке.

– Что? Что ты делаешь? – ахнул Правитель, пытаясь вырваться. Но Понг его не отпускал.

Стражи двинулись к ним, но отшатнулись в страхе, когда на левой руке Понга засветилась татуировка.

Жидкий золотой свет тёк под кожей Понга. У него не было выхода наружу, кроме как через буквы татуировки. Лучи света прорывались через тюремную метку. Они освещали темноту и отражались от низких облаков.

– Понг!

Сомкит вырвался вперёд на помощь другу. Он схватил Понга за правую руку и потянул его в толпу, в безопасность.

– Эй! – закричал Сомкит, в ужасе глядя на свою собственную руку. – Что это?

Свет перетекал от Понга в руку Сомкита. Те же самые световые лучи вырывались из перечёркнутой татуировки Сомкита.

Правитель зарычал, как животное, и замахнулся другой рукой, намереваясь ударить Понга. Когда он уже опускал её, из толпы вылетела чёрная тень. Нок выскочила, встала и скрестила руки перед собой, перехватив удар Правителя. Классическим приёмом фехтовальщика она обеими руками схватила его кулак и вывернула его руку назад. И тоже в шоке посмотрела на себя.

Свет волнами выходил через татуировку на её покрытой шрамами руке.

Правитель закричал и отшвырнул детей прочь. Освободившись, он поспешил уйти назад, чтобы те не могли его достать.

Но хотя они больше не держались за Правителя, исходивший от них свет не потух. Нок, Понг и Сомкит держались друг за друга. Они были смущены и счастливы благодаря свету, которым светились их запястья. Долгое время свет исходил от них так, будто они – самые яркие сферы на этом тёмном мосту.

Затем толпа подалась вперёд. Бережно и робко люди опускали руки на плечи детей. Они прикасались к ним, чувствуя, как внутри зажигается огонь и освещает темноту. Даже те, на ком не было тюремной метки, светились мягко, точно бумажные фонарики. Это казалось невозможным, удивительным и радостным. Тот тут, то там раздавались возгласы.

– Посмотри на меня! О, боже мой, посмотри на себя!

– Невероятно!

– Смотрите, смотрите! Я никогда такого не видел!

Низкие облака отражали свет, исходящий от моста. Ночь стала похожей на рассвет.

Понг отступил к перилам, где было не так тесно. В нескольких шагах от него Правитель смотрел на массу светящихся тел. Лицо его было искажено яростью. Грудь вздымалась от гнева. Он простёр руку над толпой, как делал раньше, когда погасил городские огни, вытянул пальцы и сжал их в кулак. Когда ничего не изменилось, он повторил этот жест. Потом ещё и ещё. Но то, что он делал, не имело значения. Он не мог погасить свет, который лился от жителей Чаттаны.

Понг посмотрел в его глаза.

– Свет не принадлежит тебе, – сказал он.

Раздался крик:

– Нок!

Растрёпанный Уполномоченный Сивапан прорвался через линию стоящих на коленях стражей и схватил свою дочь. Он крепко прижал её, а затем поднял в воздух. Они смеялись, а он кружил и кружил её. Она, как маленькая девочка, подняла вверх обе руки и посылала в небо ослепительный свет.

Понг обернулся и увидел круглое лицо Сомкита. Тот улыбался ему из толпы. Сомкит поднял руки и защёлкал пальцами, выпуская прекрасные лучи. Понг улыбнулся в ответ.

Понг сделал несколько шагов, чтобы присоединиться к друзьям, но две руки легли ему на плечи. Он остановился. Последним, что увидел Понг, была ярость в глазах Правителя, который подтянул его к себе и затем перебросил через перила.

Несколько лет назад, когда Понг был маленьким и жил в Намвоне, каждые субботу и воскресенье он с Сомкитом сидел возле речных ворот и смотрел на старика и его внука на другом берегу. Старик опускался в воду а внук его сидел на берегу с корзиной. Старик делал вдох и затем по доскам пристани сползал под воду. Сомкит и Понг видели, как внук смотрел на воду и ждал старика.

– Что он делает? – однажды спросил Понг.

– Ловит крабов, – ответил Сомкит. – Внизу на дне в иле копошатся огромные крабы.

Они ждали и ждали, но старик всё не возвращался. Они ждали дальше, но он оставался внизу.

– Господи, как он их находит? – спросил Понг.

– Он просто ползает там, пока один из них не схватит его за палец, – ответил Сомкит.

И потом, когда они уже были почти уверены, что старик точно утонул, тот вылетал на поверхность, держа гигантского чёрного краба. Внук с удовольствием сажал добычу в корзину.

Понг представить себе не мог, как ужасно оказаться одному на дне тёмной реки и ждать, что тебя схватят клешни краба с бугристым панцирем.

Именно об этом думал сейчас Понг, когда он тонул в тёмных водах реки Чаттана. Ему казалось, что по его спине ползут членистые ноги краба. И он был уверен, что, прежде чем захлебнётся на дне великой реки, через него переползут дюжины и дюжины ужасных крабов.