Я пожалела, что у меня нет фотоаппарата. И порадовалась, чтоне родилась дочкой какого-нибудь продавалыцика гвоздей в Дели. Попыталасьпредставить, как я выхожу из лавки и говорю своему свежевыбритому папочке, чтоон отлично выглядит. А он мне говорит, чтобы я помыла миску. И я киваю молодойиндуске, которая стоит за моей спиной. В блеклом сари. Хотя надо отдать должноеиндускам. Я не видела ни одной из них в блеклом сари. Даже самая последняяпопрошайка прошла бы dress-code в любой клуб города Москвы.

Если сравнивать Индию с Америкой, то Дели — это Вашингтон. Авсе самое роскошное и веселое находится в Бомбее. Как в Нью-Йорке.

В Дели жизнь текла размеренно, утреннее солнце переходило вдневную жару, а потом в вечернюю прохладу. Я пристрастилась к индийской кухне,выучила три слова: ага (хорошо), ханджьи (да), нанджьи (нет) — и судовольствием начинала свой день с похода в гостиничное SPA.

Аюрвердический массаж в четыре руки на огромном куске деревас выемкой под человеческое тело заканчивался каплями горячего кокосового маслана лоб. И после него казалось, что твое тело, старое и измученное, остается вэтой деревянной ложбине, а встает только душа, чистая, как у младенца, ноимеющая руки, ноги, живот. И ты рассматриваешь их, как впервые, удивляясь, чтоони существуют. Два учтивых массажиста в набедренных повязках расчесывают твоиволосы, смывают с тебя масло и провожают тебя, склонившись в поклоне ипроизнося какие-то слова, которые кажутся магическими, но наверняка переводятсякак: «Спасибо, что вы нас посетили».

Еще мне очень нравился массаж головы с горячим маслом. Впервую секунду кажется, что оно обжигает, но потом приятная слабостьразливается по всему телу и действительно кажется, что под заботливыми пальцамимассажиста плохая энергия и вообще все плохое скользят по волосам, от макушки ксамым кончикам, и падают вниз, бесследно растворяясь в пространстве. Так учитаюрведа.

Костя свозил меня в Агру. Величественное в своем великолепииместо. Мы ужинали в каком-то старинном дворце, столики стояли прямо на лужайке,и я повторяла за индийскими танцовщицами причудливые движения их национальноготанца. Они окружили меня, и я плавно водила кистями рук, сощурив глаза,покачивала бедрами в такт музыке, и мне казалось, что другой жизни у меняникогда и не было.

— В своей прошлой жизни я, наверное, былатанцовщицей, — сообщила я Косте, приближаясь к нашему столику,пританцовывая.

— Шансонеткой, — кивнул Костя.

— Никакой не шансонеткой! — Я демонстративновозмутилась. — А, наоборот, какой-нибудь Айседорой Дункан.

— Нет. Она рано умерла.

— Тогда Чарли Чаплином! Точно. Я была Чарли Чаплином.

Я прошла по лужайке знаменитой походкой великого комика.

— Мужчиной? — Костя недоверчиво посмотрел на меня.

Я рассмеялась:

— Ты в то время был женщиной.

— Я? Нет, это вряд ли.

— Ты что, женоненавистник?

— Если бы я даже был им раньше, то сейчас все равно всебы изменилось. Но, честно говоря, я никогда им не был.

Я кокетливо улыбнулась.

Костя курил сигару и смотрел на меня тем взглядом, какойнаполняет жизнь любой женщины самым высоким смыслом. Когда она чувствует себясамой красивой и самой желанной.

Так я себя и чувствовала.

Когда Костя говорил, жесты его рук всегда сопровождалислова. И мне было приятно понимать, что у него красивые кисти и тонкие длинныепальцы. Я даже стала немного копировать движения его рук. Непроизвольно.

Он говорил всегда немного с улыбкой. Даже самые серьезныевещи. Как-то совсем по-мальчишески.

И еще мне нравилось, что он умел то, что умеют немногие:жить здесь и сейчас. И когда он был со мной, он был только со мной. Всеостальное было не важно. И поэтому казалось, что всего остального просто несуществует. И я чувствовала себя с ним самым важным человеком во Вселенной.

Костя купил мне красное сари, и мы потратили пару часов нато, чтобы научиться меня в него заворачивать. Случайно выяснилось, что красноесари надевают в качестве свадебного платья.

— Ты, случайно, не женат? — с притворным ужасом вголосе спросила я Костю. — А то в этом наряде я могу оказаться вщекотливом положении.

Костя заверил меня в том, что он абсолютно свободен откаких-либо обязательств, и пошел узнавать, в чем должен быть на свадьбе жених.Но индусы улыбались в пышные усы и загадочно молчали. Чем, кстати, очень насзаинтриговали.

В Агре я начала коллекционировать разнообразные декоративныенаволочки: расшитые стразами и вышитые затейливыми зверями, с бисером икрохотными зеркальцами, из разноцветных лоскутов и превосходной переливающейсятафты. Я посвятила своей коллекции три дня. Когда количество наволочек достиглоста двенадцати, я плавно перешла на коллекционирование бус из полудрагоценныхкамней.

Жизнь здесь была такой солнечной и размеренной, чтонаполняла душу покоем, которого я уже давно не испытывала. Мне казалось, что вэтом странном, немного сказочном городе я абсолютно защищена от потрясений инесчастий. Я хотела, чтобы каждый мой день был похож на вчерашний, а вчерашнийна завтрашний. Я хотела знать, что больше ничего в моей жизни происходить небудет. Я была готова к тому, чтобы самой моей большой проблемой был выборнового сари. Яркие шелковые сари стоили по пять долларов, и их можно былопокупать хоть каждый день.

Я всерьез стала подумывать о том, чтобы остаться здесь житьнавсегда. Моя давнишняя мечта о большом белом доме, продуваемом южными ветрами,и о смуглом юноше в чалме, который будет почтительно носить за мной раскладнойстульчик, вполне могла осуществиться в Дели. Я, правда, подумала, чтопостоянное таскание за мною стула будет меня раздражать, но во всем остальном —это как раз то, к чему я стремилась.

Я решила ознакомиться с рынком недвижимости в Дели. Это ведьни к чему не будет меня обязывать. Просто знать, что продается и за какиеденьги. Не покупать, но знать, что такая возможность существует. Или вдругкупить? И почувствовать себя немного авантюристкой, немного конквистадором. Каку Гумилева: «Я вышел в путь и весело иду, то отдыхая в радостном саду, тонаклоняясь к пропастям и безднам…» А если это правда то, что я всегда хотела?Не в смысле «пропасти и бездны», а в смысле «отдыхая в саду»…

Я обратилась к фирмам по продаже недвижимости, и мне сталипоказывать разные милые особнячки. Но ни один из них не был похож на дом моеймечты. Пока.

Я покупала жемчужину моей коллекции — бусы изярко-оранжевого камня ханьч или амьч, когда мне позвонил Ванечка. И сообщил,что отец Светланиного ребенка — не Серж.

Я положила бусы на прилавок и вышла из маленькой лавки наулицу. Солнце резало глаза и обжигало плечи.

— Как ты сказал? — переспросила я и поймала себяна том, что абсолютно не удивилась. Я как будто всегда это знала.