это сам человек, его бережливость по отношению к своему труду имеет такой же первичный, а отнюдь не производный характер, как человеческая бережливость по отношению к предметам, способным удовлетворять потребности человека. Поэтому «трудовая стоимость есть такой же важный и самостоятельный момент нашего хозяйства, как и ценность».[458]

С точки зрения трудовой теории стоимости вышеизложенное означает, что потребительная стоимость (ценность) товара не зависит от количества труда, затраченного на его производство. Стоимость же определяется не трудом вообще, как считал автор, а общественно необходимым абстрактным трудом, воплощенным в данном товаре.

Подводя итоги своего исследования, М.И. Туган-Барановский отмечал, что необходимо строго различать абсолютную (трудовую) стоимость и относительную (меновую) стоимость, т. е. выражение стоимости одного ценного предмета в стоимости (ценности, по терминологии автора) других ценных предметов. Так, дикорастущий лес или девственная почва не содержат в себе ни одного атома человеческого труда. И то и другое человек получает от природы даром. Но они могут иметь ценность, а потому могут продаваться по определенной цене. Однако для лица, приобретающего лес и землю, эти ценные объекты отнюдь не являются дарами природы, поскольку он платит за них деньги, т. е. жертвует для их приобретения вполне реальные ценности. «Денежная сумма, заплаченная за землю, есть стоимость последней в глазах приобретателя земли. Таким образом, с частнохозяйственной точки зрения, дары природы приобретают в меновом обороте стоимость, подобно предметам, созданным трудом. Но эта стоимость есть относительная, частнохозяйственная, а не абсолютная, общественная стоимость, она имеет условный и производный характер, представляя собою лишь иное выражение категории ценности. С точки зрения всего общества земля остается и в меновом хозяйстве даром природы, лишенным стоимости, ибо общество, как целое, ничего не затратило на приобретение земли. И только с частнохозяйственной точки зрения можно приписывать стоимость земли, как только с частнохозяйственной точки зрения вексель есть богатство».[459]

В данном фрагменте содержится целый ряд положений, направленных в завуалированной форме на опровержение трудовой теории стоимости. Во-первых, автор отождествлял фактически стоимость с ценой, поскольку денежная сумма, уплачиваемая за землю, на поверхности явлений представляет собой цену, а по сущности она есть не что иное, как денежное выражение стоимости данного товара. Во-вторых, только продукты труда обладают стоимостью, а естественные, или даровые, блага ее не имеют, но эти блага приобретают цену в том случае, когда они становятся объектами купли-продажи. В-третьих, относительная (меновая) стоимость не есть категория, производная от ценности, поскольку она является продуктом экономических отношений, складывающихся между товаровладельцами, вследствие чего устанавливаются меновые пропорции товаров или цены, по которым эти товары реализуются на рынке. Наконец, в-четвертых, и это, пожалуй, самое главное, природа стоимости имеет отнюдь не частнохозяйственный, а общественный характер, поэтому земля, не являясь продуктом труда, никогда не может обладать стоимостью, но, становясь объектом купли-продажи, она приобретает цену, которая устанавливается на рынке.

Б

А

В заключение отметим, что путаница в трактовке стоимости привела М.И. Туган-Барановского к отождествлению этой категории с производительностью труда. В этой связи он писал: «В господствующей политической экономии (маржиналистской – Н.С.) категория трудовой стоимости совершенно игнорируется в своем чистом виде. Однако и современная наука знает эту категорию под названием категории производительности труда. Если мы обозначим через А количество труда, а через Б – количество вырабатываемого при помощи этой затраты труда продукта, то трудовая стоимость будет выражаться А, а производительность труда – Б.

Иными словами, производительность труда и трудовая стоимость суть одно и то же экономическое понятие, выражаемое различным образом, – в первом понятии выражается отношение количества произведенного продукта к затраченному труду, во втором – отношение затраченного труда к количеству произведенного продукта».[460] Данное отождествление свидетельствует о том, что автор не проводил различия между конкретным трудом как источником потребительной стоимости и абстрактным трудом как источником стоимости, смешивая по существу эти две стороны труда.

Итак, проведенный анализ показал, что в дореволюционной России были сторонники и субъективной теории ценности (с начала 70-х годов XIX века – теории предельной полезности), и трудовой теории стоимости. Исключение составляют лишь работы М.И. Туган-Барановского и экономистов-математиков (Н.А. Столяров, В.К. Дмитриев и др.), в которых они пытались соединить эти теории.

§ 8. Проблема интерпретации стоимости (ценности) в современной российской экономической литературе

Как известно, после совершения Октябрьской революции (1917) во всех общественных науках, в том числе и в политической экономии, возобладал марксизм, ставший теоретической основой социально-экономических воззрений. Опираясь на учение К. Маркса, российские экономисты сосредоточили свое внимание, с одной стороны, на позитивном изложении трудовой теории стоимости (разумеется, в ее марксистской интерпретации); с другой стороны, на резкой критике буржуазных теорий стоимости, включая, естественно, и теорию предельной полезности.[461] В дальнейшем такой подход стал доминирующим и в учебной, и в монографической литературе.[462]

Совершенно иная ситуация сложилась в отечественной экономической науке после августовской контрреволюции (1991) и последовавших за ней радикальных буржуазных преобразований всей системы общественных отношений. Как уже отмечалось, эти преобразования сопрягались с кардинальной сменой парадигмы данной науки, приведшей к упразднению политической экономии. В качестве новой парадигмы была принята западная экономическая теория (экономикс), ориентированная на изучение внешних функциональных связей, количественных зависимостей рыночной экономики.

В соответствии с такой ориентацией существенным образом изменилось отношение к вышеуказанным теориям. При этом обнаружились различные подходы к трактовке данного вопроса. Одни авторы, отвергая либо в открытой, либо в завуалированной форме марксизм как научную доктрину, всячески подчеркивают ключевую роль теории предельной полезности в экономической науке.[463] Другие уделяют пристальное внимание трудовой теории стоимости, полагая, что она дает наиболее адекватное отображение специфики функционирования и развития товарно-денежных отношений.[464] Наконец, третьи, указывая на альтернативный характер трудовой теории стоимости и теории предельной полезности, вместе с тем считают, что при объяснении рыночных отношений необходимо использовать эвристический потенциал и той и другой теории.[465]

В этой связи некоторые экономисты, в духе М.И. Туган-Барановского, ставят вопрос о необходимости органического соединения трудовой теории стоимости и теории предельной полезности, поскольку первая объясняет лишь поведение производителя, продавца, а вторая – покупателя, потребителя.[466] Такое соединение предполагается осуществить на основе категории ценности. Последняя трактуется как обобщающее понятие, которое включает в себя и полезность, и стоимость блага (товара). Так, В.М. Козырев пишет: «… Товар – это единство потребительной стоимости и меновой стоимости, а стоимость, или экономическая ценность товара, есть единство полезности блага и затрат на его производство».[467] По мнению Г.П. Журавлевой: «Сущность ценности, ее субстанция – это определенная экономическая деятельность, которая включает в