— Переживал? — спросила я. Мой голос сочился сарказмом и был так сух, что казалось — на зубах заскрипели пески южной пустыми.

— Ты пострадала из-за меня. Тебя хотели убить мне в назидание. Точно пока не известно, почему наемник выбрал именно тебя. Возможно, он вычислил меня и взял того, с кем я успел сблизиться. Или все дело в твоих словах про то, что ты — дочь моего отца… в любом случае я перед тобой виноват. Поэтому спрошу прямо: как я могу искупить свою вину.

Захотелось съязвить, что после того, как люди изобрели деньги, выражать благодарность стало куда проще, но вместо этого вырвалось совершенно другое:

— Скажи, ты во всем лгал и притворялся? В дружбе, в симпатии? И Лори — тоже часть «прикрытия»? — вспомнилось вдруг, как они оживленно спорили в парке.

— Лори — хорошая девушка. Но она интересовала меня только как источник опасности. Дочь государственного преступника. Нужно было выяснить, чего от нее ждать, какой угрозы.

— И как, выяснил?

— Мой отец составит ей протекцию в трудоустройстве.

Всего в одной фразе Толье умудрился сказать все. И то, что считает Лори «безопасной», и то, что чувствует перед ней вину… Все же не такой он холодный, расчетливый и циничный гад. Хотя и гад еще тот!

— У тебя отлично получилось изобразить чувства к Лори, — все же не удержалась я.

— Демонстрировать то, чего, в сущности, не испытываешь — такому высших приучают с детства, — пристально глядя мне в глаза, произнес Толье. Это очень помогает в будущем, когда заключаешь договорной брак по расчету.

— К чему ты мне это говоришь?

— К тому, что Стилл — тоже один из высших, как и я.

— Это намек?

— Скорее констатация факта, — Толье задумчиво побарабанил пальцами и сменил тему: — Но знаешь, некоторые мои чувства были вполне искренни.

— Да? — я не удержалась от иронии. — И какие же? Голода, холода и морального удовлетворения?

— Нет, — Толье посмотрел на меня. Его взгляд на миг задержался на моем лице. — Ты удивительная девушка, Ник. Отчаянная и смелая, умная и решительная. Ты вызываешь уважение. И в тебе горит огонь, который согревает и манит. Я еще не встречал таких. И хотел бы быть тебе другом.

— Дрон был мне другом. А наследника герцога Толье я не знаю.

— Мортимер, — одними губами улыбнулся он, представляясь заново. — Для тебя Мор.

— Дрон мне нравилось больше, — словно невзначай заметила я.

— Возможно это и хорошо, нам все же как-никак предстоит еще несколько лет учится вместе. А сокурсники знают лишь о Дронвире Морфире… — и после этих слов лицо Толье закаменело, словно он вспомнил о чем-то крайне неприятно.

Так и оказалось:

— Ники, я не хотел бы тебе этого говорить, но… Это касается безопасности. Я должен взять с тебя клятву о неразглашении. Стилл уже дал аналогичную.

А я поняла еще одну причину, почему Дэн вызвал агентов, а не тофагев: Стилл в отличие от меня прекрасно осведомлен о подводных камнях политических интриг. И о том, когда стоит сохранить все в тайне.

Я не стала сопротивляться, понимая, в игре, где ставки слишком высоки, альтернативой клятве может быть устранение. Не физическое. Но, скажем, порошок забвения, что стирает память. Только делает он это не выборочно, а сразу пластом, стирая память о целых годах жизни. И я не хотела бы опасаться, что чья-то рука нечаянно дрогнет над тарелкой с моей кашей и там окажутся эти гранулы…

Дрон… или все же Мор, взяв клятву, ушел. И мне показалось, что он чувствовал себя виноватым. Что ж, так отчасти и было. Хотя в основном это была моя вина: вляпалась по собственной неосторожности во что только могла.

Но не будь всего этого, я бы не встретила Дэна, и возможно, не поступила бы в академию…

Мысли вновь вернулись к Стиллу. Как он там? Хотелось его увидеть. Но целитель запретил мне подниматься с постли, пока силы полностью не восстановятся. В основном — магический резерв, который сильно истощился. Лекарь недоумевал, где я могла так вычерпать свои силы. Я прекрасно знала где — на ритуале пентаграмма высосала меня почти всю, до донышка.

Сейчас же резерв медленно восстанавливался. А поскольку уровень дара оказался большим (в лечебницу замерить его из академии приехал Даг Силлеван — преподаватель, что фиксировал мои показатели при поступлении) то и заполнение резерва оказалось делом не быстрым.

Но я все равно шла на поправку быстрее, чем Дэн. Видеться с ним мне целитель разрешил, но не более десяти минут в день. Да и зрелище лежавшего на животе Стилла, спина которого была вся в повязках, было жутким.

Но я все равно радовалась. Он живой. Его дар — при нем…а любить я его буду любым. И со шрамами, и без гроша в кармане.

К слову о деньгах — как-то вечером, за день до выписки, придя в палату, я обнаружила на тумбочке конверт. Короткая записка сообщала, что на мое имя отныне открыт счет, на котором уже имелась кругленькая сумма.

А внизу под сообщением была короткая приписка: знаю, что дружбу деньгами не купишь, но надеюсь, что ты примешь этот подарок. Я перед тобой безмерно виноват.

Без подписи. Но ее и не требовалось.

Возможно, будь я благородных кровей, этот подарок не приняла бы, но… У меня были младшие братья и сестры, мама, которая трудилась не покладая рук, отец, вечно разрывавшийся между двумя работами и делавший все, чтобы нас прокормить… я не привыкла разбрасываться деньгами. Но Дрон был прав — купить ими меня он не смог. Я сочла это моральной и физической компенсацией.

А на следующее утро мне позвонила Силь. Она пообещала встретить меня из лечебницы и помочь добраться до академии. В трубку радостно потявкивала Пуся.

Дэн еще оставался в палате — заживление шло медленно, все же ожог был не простым, а магическим. Но я подбадривала его тем, что буду ждать Дэна в академии. И прилежно учиться, чтобы не вылететь (это уже я обещала себе).

В день выписки я слегка нервничала. Не верилось, что все позади, что я уже завтра вновь приступлю к учебе, пусть и с некоторыми ограничениями по здоровью…

Силь принесла мне свои платье и туфли, чтобы было во что переодеться — учебная форма, в которой меня привезли в лечебницу, годилась только в утиль. Мне осталось утешать себя лишь тем, что теперь я могу позволить себе новую. Финансы позволяли. Путь и большую их часть я перевела родителям.

Когда я спустилась в холл приемного покоя, то, опережая свою хозяйку, навстречу мне с радостным лаем рванула Пуся. Химера на бегу сменила несколько обликов и поэтому ко мне на руки запрыгнула пушистая кошечка. Что удивительно, тварюшка даже не похудела. Не иначе научилась добывать себе корм самостоятельно?

Мы вышли на улицы, где вовсю кружил вихрь золотой листвы. Замерли перед сигнальным фонарем перехода. И как только загорелся зеленый, я смело шагнула на продольные линии перехода.