— Он не уголовник, — поправила Раиса.

— Так он же в тюрьме! — удивился Валерий Николаевич.

— Он туда, насколько мне известно, попал в первый раз, — сухо ответила Раиса.

— А этого что, мало? Вы так говорите, словно он в театр или в зоопарк попал в первый раз. А попал он в тюрьму! И это в то время, когда его ребенку больше всего в жизни нужны помощь и поддержка.

— Так он ради дочери сел, — возразила Раиса, впрочем, понимая, что Валерий Николаевич уже настроился заранее возражать ей.

— А вам-то что? Вы кто? — спросил заведующий. — Или просто девочку жалко? Много тут таких… жалеющих… А мне что делать? Умирают наши маленькие пациенты без нужной помощи! А эту помощь мы не всегда физически и материально можем оказать! Замкнутый круг! — плюхнулся врач в свое кресло.

— А вы со мной так не разговаривайте! Я вам не давала никакого повода! Да, вы правы, мне жалко девочку! Я хочу точно знать не ее диагноз, я в этом всё равно ничего не понимаю, а именно то, что ей может помочь! — ответила Раиса, испепеляя его взглядом.

Заведующий несколько стушевался и сбавил обороты.

— Ну, извините… Вы влетели в кабинет без стука, даже не представились, заорали. Кем вы приходитесь Настеньке? А девочка она чудесная, разумная и очень терпеливая. Больные детки всегда быстро взрослеют… — вздохнул он и поёжился под строгим взглядом Раисы. — Лечение только одно — пересадка костного мозга, лучше в Германии. Там и доноры, и связь у нас с ними налажена. Есть русскоговорящий персонал. Стоит около двух — двух с половиной миллионов рублей.

— Гарантии? — спросила спокойно Рая.

— Ну, кто в таком деле даст стопроцентную гарантию? Но, вообще, шансы после операции на полноценную жизнь именно у Насти очень хорошие! У нее не самая злая форма рака! Просто острая форма, которая нуждается в немедленном лечении.

— Я поняла вас, — свела тонкие брови Раиса.

Заведующий выжидал.

— Я оплачу ее лечение завтра-послезавтра переводом на счет больницы. Это возможно? — спросила она.

— Конечно! Она вам кто-то? Родственница? — снова поинтересовался Валерий Николаевич.

— Я человек, который отобрал у этого ребенка последнюю надежду на выздоровление — ее отца. Это я засадила его в тюрьму за кражу в особо крупном размере, — ответила Рая. — Давайте реквизиты счета!

— А? Да… конечно! — кинулся к компьютеру Валерий Николаевич. — Вы не желаете ли пообщаться с Настенькой? Она, конечно, с трудом идет на контакт с чужими людьми, с незнакомыми, но потом…

— Зачем? — спросила Раиса, задавая этот вопрос больше себе. — Зачем мне с ней общаться?

— Затем, чтобы подружиться, — пожал плечами доктор, нажимая на значок «Печать», чтобы распечатать счет оплаты лечения.

— Подружиться… — как эхо повторила Рая. — Это было бы хорошо…

— Это такая радость — на закате жизни обрести молодую приятельницу, как ты… Родственную душу, — заявила Клавдия Михайловна. — Мы теперь с тобой словно породнились.

— Я это тоже чувствую, — согласилась Раиса.

После того как она выписалась из больницы, она стала часто навещать свою бывшую подопечную, а вскоре перебралась к ней насовсем.

Клавдия Михайловна, бывшая актриса, всю жизнь служила в театре. Она всерьез занялась духовным воспитанием Раисы, благо та впитывала все ее советы и наставления словно губка. Клавдия Михайловна учила ее этикету, хорошим манерам, правильному макияжу, показывала, как можно красиво укладывать волосы. Она занялась с ней актерским мастерством, помогала с изучением английского языка, и через год Раиса уже говорила довольно-таки сносно. Они ходили вместе в театр, кино, на выставки. Во многие театры Клавдия Михайловна доставала бесплатно гостевые билеты. Рая загорелась идеей театра, она просто окунулась совсем в другую жизнь, и эта жизнь ей очень нравилась. Она понимала, что одинокая Клавдия Михайловна нашла в ней родственную душу и вообще что-то разглядела в ней, Раисе, хорошее. Хотя свое прошлое Раиса не любила и старалась забыть. Рая захотела поступить в театральный, и теперь ее мечта обрела реальные черты.

— Я знала, что ты это скажешь… рано или поздно, — обрадовалась Клавдия Михайловна. — Я давно почувствовала в тебе артистическую жилку.

— Так я готовлюсь к поступлению? — сразу же решила брать быка за рога Раиса.

— Не в этом году, душа моя! Ты еще не готова! Лучше поступать на следующий год, а не то опозоришься. Тьфу-тьфу, не дай бог! — предостерегла ее Клавдия Михайловна.

И Рая, как бы ни хотела числиться студенткой театрального вуза, прислушалась к совету мудрой женщины. Клавдия Михайловна устроила ее помощницей режиссера, а в свободное время продолжала интенсивно ее готовить к поступлению. Она прекрасно знала, что делать, так как несколько лет назад сама сидела в приемной комиссии театрального училища.

Рая подготовила отрывок из Тургенева, басню, разучила танец. И вот через год, подготовленная старой актрисой, Раиса Юрьевна Сахарова была зачислена на первый курс училища. Она окунулась совсем в другую жизнь, и она, эта жизнь, ей безумно понравилась. Рая ни на секунду не забывала, что всем этим она обязана Клавдии Михайловне. Если бы не она, то Рая могла бы вместо театра оказаться в тюрьме. Она понимала, что и на ее друзей Клавдия Михайловна не заявила из-за того, чтобы и на Раису не попало подозрение в краже.

Раиса старалась помогать Клавдии Михайловне как могла. Ругалась, когда Клавдия Михайловна убиралась, возилась на кухне. Она по максимуму взвалила на себя все заботы по дому, по хозяйству, успевая и учиться. Крутилась Раиса как белка в колесе, но все эти хлопоты были для нее очень приятными. А каждый вечер она проводила в беседах с Клавдией Михайловной о жизни, об искусстве.

— Если бы вы знали, сколько вы для меня значите! Что вы для меня сделали! — призналась ей Раиса.

— Я знаю, — с доброй улыбкой отвечала ей Клавдия Михайловна. — Пойми, Раечка, что и ты для меня под старость как глоток свежего воздуха. Я словно ожила… Сама матерью не стала, надо было хоть усыновить ребеночка. А то ведь скоро уйду… Понимаю свою ошибку.

— Какой уход? Вы что? — испугалась Раиса. — Даже не думайте! Еще сто лет проживете! Я начну зарабатывать и обеспечу вам всё, что только захотите!

Клавдия Михайловна только головой качала. Она словно предвидела будущее. В скором времени ей был поставлен весьма неутешительный диагноз, и после курса химиотерапии она была отправлена домой.

Перед выпиской Рая посетила лечащего врача. Врач не стал ее утешать.

— К сожалению, заболевание зашло слишком далеко, опухоль неоперабельна. Курсом цитостатиков мы сдержали ее рост и даже уменьшили ее размеры, но дальше медицина бессильна… Когда придет конец, одному богу известно. Я думаю — через полгода. Теперь многое зависит от вас.

— А может быть, всё-таки стоит прооперировать, доктор? У меня есть деньги…