стычки. И, к собственной удаче, обнаружил себя в тылу у пустынников. Офицеры и сержанты выстраивали боевые порядки за считанные секунды и под свистом шальных пуль от неизвестных союзников. А когда была подана команда «в атаку» — вторженцы и вовсе их заметили. Но толку от этого уже не было. Ружья почти у всех бойцов — разряжены, укрытия также были выбраны для защиты от удара в лоб, а не со спины…

После первого же залпа раздались панические крики. А когда отстрелялись все, то выжившие бедуины или падали навзничь и прикрывали головы, или становились на колени и поднимали руки. Впрочем, их осталось не так уж и много.

Прежде чем заниматься пленными, Батя установил контакт с союзным подразделением. Это оказались бойцы с постов на горных перевалах и одно из отделений партизан.

Когда начались уличные бои, доброхоты из леса связались с обоими фортами горцев и предложили идти на выручку столице. Те колебались слишком долго. А когда всё же решились — в городе уже кипело генеральное сражение.

Тем не менее, в каком-то смысле, они успели как раз вовремя! Да и драться там особо было не с кем. Враги несли много своих раненых и совершенно не ожидали попасть в засаду. К моменту, когда они открыли огонь, ополченцы уже успели перезарядить свои ружья для второго выстрела.

Короче, в направлении города ушло пол роты местных с более чем ротой пленных. А чтобы у тех меньше энергии было — они же и тащили носилки со своими пострадавшими соратниками.

* * *

Дальше — веселее! Батя решил не терять время зря и сразу идти громить плацдарм захватчиков. В запасе было ещё пол дня. Если поспешить — к ночи можно успеть.

По докладу Деда там было совсем мало пустынников, и все — воздухоплаватели. То есть — не профессиональные воины. Лайонел попробовал было оспорить это убеждение, мол встречался он уже с матросами (ну тогда, на барже, что аж четыре дня назад десант привезла), но его и слушать не стали.

Ну а чего за зря паниковать раньше времени? Кораблей было пятьдесят. Если считать по десять человек на корыто — выходит пять сотен. Вот только опыт встречи с торговыми судами говорил о не более чем пяти членах экипажа. Да и, скорее всего, не все команды также хорошо тренированы, как на штурмовой барже. Ну и самое главное — Дед спалил половину судов! А что свободным матросам на пристани то делать? А ничего! Может их уже и в живых то нет. Или в плену…

Короче, пошли быстрым шагом, время от времени, переходя на бег. Колонна растянулась на добрый километр. Если передовые части встрянут, то тыл разве что на их поминки и поспеет. Но это никого не волновало. Хозяевами твердыни снова стали местные жители, а не залётные боевики. Что, естественно, не могло не придать сил!

Также бодрости способствовали два сожжённых дотла села. На что способны бедуины — известно! Проходя мимо пепелищ, островитяне начинали сопеть, аки загнанные быки! От незавидной участи, местных жителей спасло только провидение в виде странствующих военных…

Кто-то конечно говорил, что на самом деле, они — просто банда проходимцев. Но уже после первых боёв, таких болтунов зашикивали или даже грубо затыкали.

Ничего странного!

Ведь, как известно, всякий, кто поднимает оружие на общепринятую истину — поднимает его на собственную погибель.

Мимо понеслись поля, леса, вырубки, просеки…

Сожжённые сёла, чудом уцелевшие дома, затерянные в лесах хутора. Даже тайные тропы лесников. Грибников и собирателей ягод, и те воодушевляли уроженцев твердыни!

В общем — всё, к чему привыкли и что так стремились защищать местные жители, всё это теперь «работало» на их боевой дух. Тем более, победа не за горами, врагов — меньшинство. А что может быть приятнее чем избиение заведомо более слабого противника?

Только избиение обидчика, ставшего слабее тебя самого!

Короче, дошли к глубокому вечеру. Сумерки уже начинались, так что позицию флота пустынников нашли по запаху дыма и по зареву костров.

Всего — три очага. Это не могло не радовать. Три крупных котла — разве что на роту хватит. Да и то, с натяжкой!

Помня рассказы Деда о наличии охранения — крались так, словно собирались в борделе подглядывать, а не супостата по голове стучать. А когда первый пост обнаружили, то весь арьергард замер как по команде! Что твоя ящерка под угрозой быть обнаруженной хищником. Вот только кто именно хищник — теперь было вопросом.

Про полусонных бедуинов шёпотом доложили в командное отделение, тут же вперёд выдвинулся Кеншин. Доспехи на нём перестали издавать даже малейшие звуки, а сам он исчез из поля видимости, едва ступил за первый куст.

Ни веточка и ни листик не хрустнули под подошвами причудливой обуви. И зря, что на ней стальные накладки!

Кен в наглую обошёл караульных, прячась за стволами деревьев. И приблизился, когда от него отворачивались.

Первый враг мгновенно погиб от меча вдоль хребта.

Второму же он попытался вогнать клинок сверху в грудную клетку, чтобы поразить сердце. Увы, провести чистый удар не удалось. Лезвие зацепилось за панцирь, и потому пришлось налечь на рукоять всем весом.

Но повезло! Единственный звук который донёсся до средних порядков — был краткий глухой лязг… И всё.

Что касается головы колонны, то там видели не больше, чем слышали. Один караульный просто медленно завалился на землю, слишком медленно и слишком тихо. А ко второму словно бы метнулась бесформенная тень. Результат — тот же.

Вернувшись, степняк обнаружил своего ученика с крайне недовольным выражением лица. Похоже, Макс рассчитывал на ещё один урок. Однако, наставник его не взял. Но для обид времени не было. Чтобы избежать преждевременной тревоги, ещё предстояло проверить окрестности.

За треть часа исследования зелёнки, были выявлены ещё два поста. Само-собой — сразу же уничтожены. И, конечно, всё также беззвучно! А когда был достигнут край твердыни и взору войска открылась бездна, Батя приказал разворачивать подразделения для атаки.

Все роты, кроме приданной Кеншину, шли в атаку вдоль обрыва. Степняк же повёл своих людей на место встречи с первым постом часовых. Он должен будет подстраховать с фланга и, за одно, блокировать единственную возможную попытку обхода.

Пять минут спустя, когда все заняли положенные им места, Батя передал по цепочке команду «в атаку». Подразделения пошли вперёд нескладными коробками в две шеренги.

Воцарилась тишина. Кажется, даже насекомые с птицами затихли. И только шелест травы, приминаемой сотнями ног…

Когда бедуины заметили